Охранник перегородил дорогу, принялся устанавливать наши личности и заносить в списки.

— Цель визита? — осведомился он.

— Спецзадание, — коротко ответил провожатый.

Второй пост встретил нас более агрессивно. Здесь уже попытались залезть в рюкзаки. Благо, что комендант вмешался, ведь сверкать своим добром я не намеревался.

— Они со мной! — рявкнул он так, что эхо прокатилось по туннелю.

Третий пост оказался самым малоприятным. Среди охранников я различил несколько фигур с необычными классами личности. Ментальные маги и специалисты по дознанию. Один из них сделал шаг вперёд, явно готовясь что-то отчебучить без предупреждения.

— Даже не думай, — поспешил я предупредить, встретив его взгляд. — Это крайне опасно для здоровья.

Он побледнел и отвернулся, бормоча извинения. Умный. В отличие от того дурака Абдуллы, который решил дерзнуть и теперь носит на лице отметку.

Другого приёма на самом стратегически важном объекте острова я и не ожидал. Здесь каждый сантиметр пропитан паранойей и недоверием.

После очередной нудной мини-лекции о правилах безопасности — «ничего не трогать голыми руками», «не смотреть прямо на источники», «при первых признаках головокружения немедленно эвакуироваться» — мы, наконец, проследовали в заветный штрек.

Комендант остановился у металлического ящика, извлёк оттуда странные пилюли и протянул нам.

— Без этого ослепнете через пять минут, — он подал пример, закинув одну в рот и поморщившись от вкуса. — Препарат изменяет зрительное восприятие, защищает от концентрированного света.

Пилюли оказались овальными, оливкового цвета, с горьковатым привкусом и нотками чеснока. Почти сразу мир вокруг приобрёл странный оттенок. Краски стали более чёткими и резкими, при этом прожилки в стенах заметно поблекли.

И тут я впервые увидел, как на самом деле добывают осколки. Всё это время меня мучил вопрос: каким образом это происходит? Неужели кирками выковыривают из камней взрывоопасные ядрышки? Реальность оказалась намного более странной и завораживающей.

Те самые лазурные прослойки, что испещряли стены, в некоторых местах на потолке достигали особой концентрации. Они пульсировали ярким светом и выделяли жидкость. Капли медленно формировались и падали вниз с тихим звоном.

Даже под защитой пилюль смотреть на источники было мучительно. Глаза слезились, а в висках начинала стучать тупая боль. Но зрелище того стоило.

Капли приземлялись на массивные природные кристаллы из металла, блестевшего ярче отполированного серебра. В местах попадания они не растекались, а прилипали. Затем происходило нечто невероятное. Капли начинали твердеть, кристаллизоваться, медленно нарастая слой за слоем. Спустя время образовывался крошечный сталагмит. Это и был тот самый осколок бездны.

Прямо на моих глазах разворачивалось завораживающее действо. Мужчина средних лет в очках-авиаторах бережно соскребал с металлического кристалла полсотни ядрышек. Закончив, он неспешно переместился к следующей «жиле».

Пока мы продвигались всё глубже в каменные недра, комендант превратился в настоящего гида-энтузиаста. Его лицо оживлялось, когда он рассказывал о тонкостях добычи.

— Видите, — провожатый указал дрожащим пальцем на ближайший кристалл, — осколки синтезируются ровно двести сорок минут. Ни секундой больше, ни секундой меньше. Природа здесь работает как швейцарские часы. Опоздаешь — и всё, график сбивается. Время потеряно, доход шахты падает, а начальство… — он поёжился, — очень не любит убытки.

Дальше становилось ещё интереснее. В нескольких штреках поток той дивной эссенции, что ниспадала с потолка, отличался особенной мощью. Жидкость не капала размеренно, а текла тонкой, едва заметной струёй.