Он шагнул вперед и больно упер ствол в переносицу убийцы.

Шкурник затрясся еще сильнее. Упал на колени, как тогда, при задержании. Втянул голову в плечи:

– Не смей! Не надо!!!

Васильев выстрелил еще раз – прямо над его ухом. И рявкнул:

– Будешь говорить, сявка?!

– Душегубствовал я, да! – взвыл Шкурник.

– Где твой атаман?

– Так в селе у себя!

– Это где?

– Нижнее Займище.

– Как его кличут сейчас?

– Ну так он Панфилов, значит. Гордей Афанасьевич.

– Ладно. Вставай – и в машину! Расскажешь все под запись на бумаге. Ничего не утаивая. Второй раз обратно тебя отсюда не повезу. Здесь и прикопаю, Шкурник.

Машина устремилась в обратный путь. А Апухтин бросил внимательный взгляд на Васильева. Что-то ему подсказывало – если бы Шкурник упорствовал, то начальник угрозыска вполне мог бы его там и кончить. Слишком выразительный у него был взгляд. И душегуб это почуял, иначе на простую обманку не поддался бы.

Еще вспомнилось первое совещание у заместителя начальника ОГПУ. Там Апухтин сказал, что он специалист не по убийствам, а по их раскрытию, на что Державин бросил шпильку: «Свои специалисты по убийствам есть». И уколоть наверняка хотел Васильева. Значит, были прецеденты, когда тот расхлопал кого-то – скорее всего тех, кто весьма походил по своим деяниям на Шкурника. Ну что ж, Апухтин осуждать начальника угрозыска за это не вправе. Ну не должна жить на свете такая нелюдь, как тот же Шкурник, который сейчас, трясясь в кузове, колется взахлеб.

Шкурника и правда прорвало, как водопроводную трубу. Он вспоминал тех, кого убил. И каялся, каялся, каялся…

Глава 37

1932 год

В Нижнем Займище милицию не привечали. Вроде и в крестьянских бунтах местные жители не отличились. И с властями особо не конфликтовали. И явных уголовников здесь не укрывали. Но власть не любили. Просто так там никто ничего ее представителям не скажет. Только и услышишь: «Не знаем! Моя хата с краю! Глаза не видят, уши не слышат, да еще и память плохая!»

Шкурник довольно невнятно и косноязычно описал расположение дома Бекетова. Оно нуждалось в уточнении, а самого арестованного на место не потащишь, чтобы указал. Это рискованно. Лучше провести там разведку, да и нагрянуть всей толпой. На грузовике «АМО» и с оркестром. Хотя оркестр можно пока отложить.

Армавирские разыскники долго ломать голову над планом действий не стали. У них был хороший осведомитель, как раз из этих мест. Его и сдернули утром, когда он видел самый сладкий сон. И запустили в село Нижнее Займище.

Уже начало темнеть, когда он вернулся обратно, к оперативникам, ждущим в стороне от села. И дал полный, очень толковый расклад. Поведал, где живет фигурант, которого все знают как Панфилова. И что сейчас он на месте, в доме, со своей то ли женой, то ли сожительницей – кто их разберет. Детей они куда-то к родне женщины послали, что радовало. Значит, начнись стрельба, мальцы не пострадают. А взрослых в этом доме и не жалко – они оба принимали участие в убийствах. Пусть только попробуют оказать сопротивление.

– Ну что, пошли, – кивнул Васильев, изучив составленную агентом схему поселка и определив, кто откуда заходит и что перекрывает.

И сотрудники двинули в Нижнее Займище.

Готовы они были ко всему. Со слов Шкурника, у атамана был припрятан револьвер. Но задержание прошло на редкость буднично и спокойно.

Когда оперативники заходили на участок, женщина во дворе, при свете керосиновой лампы, полоскала в корыте одежду, отстирывая кровь. Появление властей она восприняла спокойно.