|
Он наводил пистолет не прямо в небо или в дерево, а всЈ-таки как бы метил в противника, хотя впрочем брал на аршин поверх его шляпы. В этот второй раз прицел был даже еще ниже, еще правдоподобнее; но уже Гаганова нельзя было разуверить. - Опять! - проскрежетал он зубами; - всЈ равно! Я вызван и пользуюсь правом. Я хочу стрелять в третий раз... во что бы ни стало. - Имеете полное право, - отрубил Кириллов. Маврикий Николаевич не сказал ничего. Расставили в третий раз, скомандовали; в этот раз Гаганов дошел до самого барьера, и с барьера, с двенадцати шагов, стал прицеливаться. Руки его слишком дрожали для правильного выстрела. Ставрогин стоял с пистолетом, опущенным вниз, и неподвижно ожидал его выстрела. - Слишком долго, слишком долго прицел! - стремительно прокричал Кириллов; - стреляйте! стре-ляй-те! - Но выстрел раздался, и на этот раз белая пуховая шляпа слетела с Николая Всеволодовича. Выстрел был довольно меток, тулья шляпы была пробита очень низко; четверть вершка ниже, и всЈ бы было кончено. Кириллов подхватил и подал шляпу Николаю Всеволодовичу. - Стреляйте, не держите противника! - прокричал в чрезвычайном волнении Маврикий Николаевич, видя, что Ставрогин как бы забыл о выстреле, рассматривая с Кирилловым шляпу. Ставрогин вздрогнул, поглядел на Гаганова, отвернулся и уже безо всякой на этот раз деликатности выстрелил в сторону, в рощу. Дуэль кончилась. Гаганов стоял как придавленный. Маврикий Николаевич подошел к нему и стал что-то говорить, но тот как будто не понимал. Кириллов уходя снял шляпу и кивнул Маврикию Николаевичу головой; но Ставрогин забыл прежнюю вежливость; сделав выстрел в рощу, он даже и не повернулся к барьеру, сунул свой пистолет Кириллову и поспешно направился к лошадям. Лицо его выражало злобу, он молчал. Молчал и Кириллов. Сели на лошадей и поскакали в галоп. III. - Что вы молчите? - нетерпеливо окликнул он Кириллова уже неподалеку от дому. - Что вам надо? - ответил тот, чуть не съерзнув с лошади, вскочившей на дыбы. Ставрогин сдержал себя. - Я не хотел обидеть этого... дурака, а обидел опять, - проговорил он тихо. - Да, вы обидели опять, - отрубил Кириллов; - и притом он не дурак. - Я сделал однако всЈ, что мог. - Нет. - Что же надо было сделать? - Не вызывать. - Еще снести битье по лицу? - Да, снести и битье. - Я начинаю ничего не понимать! - злобно проговорил Ставрогин, - почему все ждут от меня чего-то, чего от других не ждут? К чему мне переносить то, чего никто не переносит, и напрашиваться на бремена, которых никто не может снести? - Я думал, вы сами ищете бремени. - Я ищу бремени? - Да. - Вы. |
