|
- Вот кому! - ткнул пальцем на стотысячника купца Семен Яковлевич. Стотысячник не посмел отказаться и взял. - Злато к злату, - не утерпел монах от монастыря. - А этому в накладку, - указал вдруг Семен Яковлевич на Маврикия Николаевича. Слуга налил чаю и поднес было ошибкой франту в пенсне. - Длинному, длинному, - поправил Семен Яковлевич. Маврикий Николаевич взял стакан, отдал военный полупоклон и начал пить. Не знаю почему все наши так и покатились со смеху. - Маврикий Николаевич! - обратилась к нему вдруг Лиза; - тот господин на коленях ушел, станьте на его место на колени. Маврикий Николаевич в недоумении посмотрел на нее. - Прошу вас, вы сделаете мне большое удовольствие. Слушайте, Маврикий Николаевич, - начала она вдруг настойчивою, упрямою, горячею скороговоркой, - непременно станьте, я хочу непременно видеть, как вы будете стоять. Если не станете - и не приходите ко мне. Непременно хочу, непременно хочу!.. Я не знаю, что она хотела этим сказать; но она требовала настойчиво, неумолимо, точно была в припадке. Маврикий Николаевич растолковывал, как увидим ниже, такие капризные порывы ее, особенно частые в последнее время, вспышками слепой к нему ненависти, и не то чтоб от злости, - напротив, она чтила, любила и уважала его, и он сам это знал, - а от какой-то особенной бессознательной ненависти, с которою она никак не могла справиться минутами. Он молча передал чашку какой-то сзади него стоявшей старушонке, отворил дверцу решетки, без приглашения шагнул в интимную половину Семена Яковлевича и стал среди комнаты на колени, на виду у всех. Думаю, что он слишком был потрясен в деликатной и простой душе своей грубою, глумительною выходкой Лизы, в виду всего общества. Может быть ему подумалось, что ей станет стыдно за себя, видя его унижение, на котором она так настаивала. Конечно, никто не решился бы исправлять таким наивным и рискованным способом женщину, кроме него. Он стоял на коленях с своею невозмутимою важностью в лице, длинный, нескладный, смешной. Но наши не смеялись; неожиданность поступка произвела болезненный эффект. Все глядели на Лизу. Елей, елей! - пробормотал Семен Яковлевич. Лиза вдруг побледнела, вскрикнула, ахнула и бросилась за решетку. Тут произошла быстрая, истерическая сцена: она изо всех сил стала подымать Маврикия Николаевича с колен, дергая его обеими руками за локоть. Вставайте, вставайте! - вскрикивала она как без памяти, - встаньте сейчас, сейчас! Как вы смели стать! Мврикий Николаевич приподнялся с колен. Она стиснула своими руками его руки выше локтей и пристально смотрела ему в лицо. Страх был в ее взгляде. - Миловзоры, миловзоры! - повторил еще раз Семен Яковлевич. Она втащила наконец Маврикия Николаевича обратно за решетку; во всей нашей толпе произошло сильное движение. Дама из нашей коляски вероятно желая перебить впечатление, в третий раз звонко и визгливо вопросила Семена Яковлевича, попрежнему с жеманною улыбкой: - Что же, Семен Яковлевич, неужто не "изречете" и мне чего-нибудь? А я так много на вас рассчитывала. |
