|
Глаза ее были поставлены как-то по-калмыцки, криво; была бледна, скулиста, смугла и худа лицом; но было же нечто в этом лице побеждающее и привлекающее! Какое-то могущество сказывалось в горящем взгляде ее темных глаз; она являлась "как победительница и чтобы победить". Она казалась гордою, а иногда даже дерзкою; не знаю, удавалось ли ей быть доброю; но я знаю, что она ужасно хотела и мучилась тем, чтобы заставить себя быть несколько доброю. В этой натуре, конечно, было много прекрасных стремлений и самых справедливых начинаний; но всЈ в ней как бы вечно искало своего уровня и не находило его, всЈ было в хаосе, в волнении, в беспокойстве. Может быть, она уже со слишком строгими требованиями относилась к себе, никогда не находя в себе силы удовлетворить этим требованиям. Она села на диван и оглядывала комнату. - Почему мне в эдакие минуты всегда становится грустно, разгадайте, ученый человек? Я всю жизнь думала, что и бог знает, как буду рада, когда вас увижу, и всЈ припомню, и вот совсем как будто не рада, несмотря на то, что вас люблю... Ах, боже, у него висит мой портрет! Дайте сюда, я его помню, помню! Превосходный миниатюрный портрет акварелью двенадцатилетней Лизы был выслан Дроздовыми Степану Трофимовичу из Петербурга еще лет девять назад. С тех пор он постоянно висел у него на стене. - Неужто я была таким хорошеньким ребенком? Неужто это мое лицо? Она встала и с портретом в руках посмотрелась в зеркало. - Поскорей, возьмите!-воскликнула она, отдавая портрет, - не вешайте теперь, после, не хочу и смотреть на него. - Она села опять на диван. - Одна жизнь прошла, началась другая, потом другая прошла - началась третья, и всЈ без конца. Все концы точно как ножницами обрезывает. Видите, какие я старые вещи рассказываю, а ведь сколько правды! Она усмехнувшись посмотрела на меня; уже несколько раз она на меня взглядывала, но Степан Трофимович в своем волнении и забыл, что обещал меня представить. - А зачем мой портрет висит у вас под кинжалами? И зачем у вас столько кинжалов и сабель? У него, действительно, висели на стене, не знаю для чего, два ятагана накрест, а над ними настоящая черкесская шашка. Спрашивая, она так прямо на меня посмотрела, что я хотел было что-то ответить, но осекся. Степан Трофимович догадался наконец и меня представил. - Знаю, знаю, - сказала она, - я очень рада. Мама об вас тоже много слышала. Познакомьтесь и с Маврикием Николаевичем, это прекрасный человек. Я об вас уже составила смешное понятие: ведь вы конфидент Степана Трофимовича? Я покраснел. - Ах, простите пожалуста, я совсем не то слово сказала? вовсе не смешное, а так... (Она покраснела и сконфузилась.)-Впрочем, что же стыдиться того, что вы прекрасный человек? Ну, пора нам, Маврикий Николаевич! Степан Трофимович, через полчаса чтобы вы у нас были. |
