Пусть не сразу, но он кивнул.

– Ты прав. Посмотрим, что я смогу сделать. Ничего не обещаю. Мои связи в Детройте, возможно, не так надежны, как прежде.

– Меня это вполне устраивает, дядя Джек, – ответил я. – Благодарю.

Он глянул на часы.

– Пора отправлять тебя обратно на самолет. Уже восьмой час, а я обещал отцу, что в это время ты уедешь.

– Со мной все в порядке, – солгал я. Боль пульсировала во всем теле.

– Где ты будешь в девять вечера в понедельник? – спросил дядя Джек.

– В больнице или дома. В зависимости от того, что скажет отец.

– Ясно. В девять вечера, где бы ты ни был, к тебе придет человек. Или отдаст то, что тебе нужно, или скажет, что дело не выгорело.

Дядя Джек прошел к двери, открыл ее. Джанно стоял в шаге от нее.

– Джанно, можешь везти его домой.

– Si, eccellenza, – Джанно достал металлическую коробочку из нагрудного кармана. Сорвал бумажную оболочку с одноразового шприца, начал наполнять его из ампулы.

– Я понимаю, почему твой отец позволил тебе прилететь сюда в таком состоянии, – промолвил дядя Джек. – Неясно мне другое: зачем ты это делаешь, какой тебе от этого прок?

– Деньги прежде всего. Эти акции будут стоить никак не меньше десяти миллионов долларов.

– Это не ответ, – он покачал головой. – У тебя уже в пять раз больше денег, но ты никогда не обращал на них никакого внимания. Должна быть другая причина.

– Может быть, потому, что я дал старику слово построить новый автомобиль. И не могу считать свою работу законченной, пока он не сойдет с конвейера.

Дядя Джек посмотрел на меня. В его голосе слышалось одобрение.

– Вот это больше похоже на правду.

Тут и я задал ему вопрос.

– Вы сказали, что знаете, почему папа позволил мне приехать сюда. Почему?

– Я думал, ты в курсе, – ответил он. – Старик Хардеман устроил его на работу в больницу после того, как все ему отказали, не желая иметь дело с сыном твоего деда.

– Повернись чуть на бок, – попросил Джанно.

Автоматически я повернулся, не отрывая взгляда от дяди Джека. Почувствовал укол в ягодицу.

– Добро не пропадает, не так ли? – и тут же дядя Джек расплылся у меня перед глазами.

Папа снабдил Джанно прекрасным лекарством. Проснулся я лишь в девять утра следующего дня в своей палате в Детройте.

Глава 10

В субботу днем я уже не находил себе места. Боль стихла настолько, что я вполне обходился аспирином. И кружил по палате, словно посаженный в клетку дикий зверь. Переключал телевизионные программы, без конца крутил диск настройки радиоприемника, пока тот не отвалился. Тут уж медицинская сестра не выдержала и побежала за моим отцом.

Он явился десять минут спустя. Оглядел меня с головы до ног.

– В чем дело?

– Я хочу на волю!

– Хорошо.

– Хватит меня тут держать, – я его не слушал. – Я свое отсидел.

– Если б ты слушал меня, а не себя, то заметил бы, что я сказал «хорошо».

Я вылупился на него.

– Ты серьезно?

– Одевайся. Я зайду за тобой через четверть часа.

– А как же повязки?

– Ребра останутся стянутыми еще несколько недель, а бинты на голове и лице мы заменим пластырем, – он улыбнулся. – Все хорошо. Сегодня утром я посмотрел рентгеновские снимки. Ты идешь на поправку. А мамино чудо лекарство, макароны, окончательно поставит тебя на ноги.

Разумеется, мама заплакала, когда я вошел в дом Джанно и папа последовали ее примеру. Я посмотрел на Синди, стоявшую за маминой спиной. И у нее на глазах блестели слезы.