Царь расчувствовался, глаза у него заблестели, полез за платком сморкаться.

   — Дорогой Алексей Степанович, чем наградить тебя, не знаю.

   — Награди Полтаву, государь, — ответил Келин дрогнувшим голосом. — Вступи завтра в неё как победитель злокозненных шведов, как государь наш, от Бога поставленный. Это и станет для нас самой дорогой наградой.

   — Вступлю, Алексей Степанович. Утром же вступлю.

   — И ещё вот. — Келин протянул царю бумажку.

   — Что это?

   — Здесь, государь, мой счёт точный гарнизону Полтавы. Вот вверху цифра — это я имел солдат на начало осады, а далее 2600 — это столько я вооружил горожан, цифра 900 — это сикурс Головина. Слава Богу, сказывают, жив он, из плена выручили.

   — А эти цифры, значит, уже сегодняшние?

   — Так точно, государь. Сейчас у меня под ружьём 4944 человека, ранено 1195 — они лечатся. За время осады было убито наших 1634 человека. Это считая и неоружных горожан.

   — А сколько ж вы шведов положили?

   — Около пяти тысяч, государь.

   — Сколько пороха осталось?

   — Полторы бочки, ваше величество.

   — Так это ж на один штурм, — удивился Пётр.

   — Верно, государь, если на небольшой. А на большой бочки две, не менее, надо.

   — А картечь? Ядра есть?

   — Что ты, государь. Уж месяц без них маемся. Все камни, цепи, железки и топоры популяли.

   — Ай, молодцы, — засмеялся Пётр. — Ай, умники!

И ласково потрепал Келина по плечу.

   — Выхудал ты, Алексей Степанович. Краше в гроб кладут. Теперь велю тебе отъедаться за государев счёт. Будешь? А?

   — Спасибо, государь. Тебе служу, с твоего и живу. Спасибо.

40

Бегство Карла

Когда король в потоке бегущего своего войска оказался в поле действия злосчастных редутов, которыми утром так и не смог овладеть, оттуда началась стрельба. И вскоре под Карлом рухнул убитый конь. Сам король, перевернувшись через его голову, растянулся на земле. Это было унизительное и ужасное для него положение. Он — монарх самой сильной державы — лежал, как червяк, на земле, не имея силы даже встать на ноги, а его непобедимое воинство бежало мимо него топочущим, обезумевшим от страха стадом.

Но нашлись помнившие о своём долге и в этих ужасных обстоятельствах, и среди них генерал-квартирмейстер Гилленкрок. По его команде несколько гвардейцев подхватили короля и понесли, потом сунули его в закрытую коляску. Это была коляска первого министра графа Пипера, прошедшая уже немалый путь. На ней и помчался король всё дальше и дальше от страшного места.

Рядом с коляской скакал Гилленкрок. Присутствие его несколько успокаивало, но и раздражало короля. Успокаивало то, что около был человек знакомый и преданный, а раздражало любопытство.

   — Ваше величество, куда же нам дальше ехать?

Откуда было знать королю: куда? Но что-то же отвечать требовалось.

   — Надо послать кого-то в Белики к генералу Функу, а с ним решить.

В Белики послать было некого, да и генерал Функ занимал не столь высокое положение, чтобы с ним ещё советоваться, куда бежать. Наверняка Функ, узнав о Полтавской конфузии, сам удирает куда глаза глядят.