Она явно лгала, но это ничуть не улучшало мое положение. Я отодвинулся и еще усерднее гладил кота.

И вдруг… Вы знаете, что происходит в театре, если среди спектакля вдруг крикнут «пожар»? Подобная же паника овладела мною, когда я вдруг почувствовал, что ко мне прижалось теплое плечо и моей щеки коснулся локон мисс Элоизы. Очевидно, она собирается вызвать меня на поцелуй!

— Неужели? — хрипло пробормотал я.

— Неужели вы забыли?

Элоиза взглянула мне прямо в глаза. Я поспешил зажмуриться. И когда за дверями раздался голос старухи: «Отдайте мою кошку!» — я открыл глаза. Тетя Джен, моя спасительница, глядела на меня так, точно застала меня за вскрытием живота старого Кутберта.

Я воспользовался замешательством и скрылся. Уже за дверью я снова услышал голос старухи:

— Он стрелял из лука в моего Тибби!

Что ответила ей Элоиза, я не слышал.

Несколько дней прошли спокойно. Я сравнительно редко видел Элоизу и оценил стратегические преимущества водосточной трубы перед окном: я редко выходил из дома другим путем. Мне начинало казаться, что, если так пойдет и дальше, я как-нибудь дотяну свои три недели. Однажды вечером мистер профессор, миссис профессорша, обе руины и мисс Элоиза сидели в гостиной. Кот спал на ковре, канарейка — в своей клетке. Ничто не указывало на то, что этот вечер будет для меня роковым.

— Отлично, — весело приветствовал я общество. (Я люблю, чтобы все были веселы, и всегда первый подаю пример.)

Мисс Элоиза вопросительно посмотрела на меня.

— Где вы пропадали весь день? — спросила она.

— После завтрака — в своей комнате.

— В пять вас там не было.

— Да, после работы я пошел прогуляться.

— Mens sana in corpore sano, — добавил профессор.

— Вполне понятно, — отозвался я.

— Родрик что-то опаздывает, — вдруг объявила профессорша.

— Какой Родрик? — пробормотал я в ужасе.

— Брат моей жены, сэр Родрик Глоссоп, должен сегодня к обеду приехать, — подтвердил печально профессор. — Он завтра читает лекцию в Кембридже.

Не успел я прийти в себя, как дверь распахнулась.

— Сэр Родрик Глоссоп, — доложила горничная.

И он вошел.

У доктора Глоссопа огромный лысый череп и глаза навыкате, никогда не сужающиеся до нормальной величины. Неудивительно, что он внушает мне ужас.

Сначала он меня не заметил. Он поздоровался с профессором и профессоршей, расцеловал Элоизу и почтительно склонился перед развалинами.

— Боюсь, что я запоздал, — сказал он. — В дороге случилась поломка, и мой шофер…

Вдруг он увидел меня и слегка вскрикнул от изумления.

— Это… — слабо начал профессор, намереваясь представить меня.

— Я уже знаком с мистером Вустером.

— Это, — тянул свое профессор, — племянник мисс Сипперлей — Оливер. Вы помните мисс Сипперлей?

— То есть как это? — пролаял сэр Родрик. Постоянная возня с сумасшедшими выработала в нем резкость. — Что вы говорите о мисс Сипперлей? Это Бертрам Вустер.

Профессор удивленно уставился на меня. За ним — все остальные. Пренеприятное положение!

— Дело, видите ли, в том… — начал я.

— Он нам представился как Оливер Сипперлей, — заявил профессор.

— Подойдите, молодой человек! — скомандовал сэр Родрик. — Насколько я понял, вы явились сюда, выдавая себя за племянника старого друга семьи?

— Видите ли… — промямлил я.