На сбор группы потребовалось всего несколько секунд. Майор мигом автоматически сосчитал солдат, заметил, что одного не хватает, и посмотрел в сторону Келли, однако яркий свет костра ослепил его, и он увидел лишь смутное движение.

Один, два, три.., шептал про себя Келли, выдернув чеку из осколочной гранаты. Парни третьего взвода коммандос всегда готовили собственные запальные трубки для гранат – никогда не знаешь, как поступят с ними пожилые дамы на фабрике. Их запальные трубки горели ровно пять секунд, и на счет «три» граната вылетела из руки Келли. Ее металлическая рубашка сверкнула в оранжевом свете костра. Почти идеальный бросок. Келли уже лежал в траве, когда граната приземлилась; он услышал чей‑то тревожный крик, раздавшийся секундой позже и уже бесполезный.

Граната убила или ранила семерых солдат из десяти. Келли вскочил на ноги и убил одного из оставшихся в живых короткой – три выстрела – очередью в голову. Его глаза даже не остановились на взметнувшемся красном облачке – он был профессионалом, а не любителем. Майор все еще оставался жив. Он лежал на земле, пытаясь направить на Келли свой пистолет, когда пять пуль из американского автомата разорвали его грудь. Теперь Келли оставалось одно – выжить. Он совершил глупый шаг, пути назад не было, и теперь надо было только это.

Келли побежал направо, высоко держа автомат. Он видел, что по крайней мере двое солдат остались в живых. Разъяренные, с оружием в руках, они были так растеряны, что не кинулись в джунгли, как он ожидал. Первый вертолет начал бросать над деревней осветительные ракеты. Келли выругался – темнота сейчас была его лучшим союзником. Но зато он заметил и убил длинной очередью, опустошившей его магазин, еще одного солдата. Все еще двигаясь вправо, Келли заменил пустой магазин на новый, надеясь увидеть второго солдата, но тут его внимание привлекли фигуры разбегавшихся крестьян, некоторые из них были ранены, очевидно, осколками его гранаты, но сейчас не время было беспокоиться об этом. Его взгляд замер на жертвах – и, что еще хуже, слишком долго он смотрел на костер, так что, когда отвернулся, ночное зрение Келли больше не существовало. Перед глазами мелькали призрачные голубые и оранжевые пятна. Он слышал рев турбины «Хьюи», совершавшего посадку рядом с деревней, и этот рев был настолько громким, что заглушал крики крестьян. Келли спрятался за стену хижины и, глядя в темноту и мигая, пытался восстановить зрение. По крайней мере один северо‑вьетнамский солдат находился где‑то поблизости, и уж он точно не побежит в сторону вертолета. Келли продолжал двигаться вправо, но теперь гораздо медленнее. Между той хижиной, за которой он скрывался, и соседней было метров десять, освещенных костром. Он выглянул из‑за угла хижины и побежал, на этот раз низко опустив голову. Краем глаза Келли заметил движущуюся тень и, когда повернулся, чтобы взглянуть на нее, споткнулся обо что‑то и упал.

Фонтанчики пыли метнулись вокруг, но Келли не смог сразу найти источник выстрелов. Он перекатился влево, чтобы укрыться от пуль, но при этом попал на освещенное место. Привстав, он оттолкнулся назад и уперся спиной в стену хижины, разыскивая отчаянным взглядом вспышки автоматных очередей. Вот они! Он поднял свой CAR‑15 и открыл огонь в тот момент, когда две пули калибром 7, 62 миллиметра попали ему в грудь. Его развернуло силой ударов, и еще два попадания разбили автомат у него в руках. Когда в следующее мгновение он взглянул вверх, в деревушке было тихо. При первой же попытке встать он ничего не добился, кроме вспышки боли. Затем ему в грудь уперлось дуло автомата.

– Сюда, лейтенант! – услышал Келли, затем тот же голос приказал:

– Санитара!

Келли подтащили поближе к костру.