– Гм‑м… Думаю, это разумно. И все же… Все же…

– И все же тебе очень хочется попасть на него.

– Да.

– Пойми, он чем‑то притягивает. Я тоже это чувствую… Что‑то внутри моего мозга постоянно твердит: «Иди сюда, иди сюда, посмотри, что здесь такое. Больше нигде в мире ты не увидишь ничего подобного. Ты должен побывать на Лике!» Но ведь такая попытка – сущее безумие.

– Да, – тихо произнесла Тейн, соглашаясь. – Ты абсолютно прав.

На какое‑то время она замолкла, занявшись своей работой. Затем Сандира спустилась немного ниже. Лоулер слегка коснулся кончиками пальцев ее обнаженного плеча. Она еле слышно вскрикнула и прижалась к нему. Они одновременно обратили свои взоры на расцвеченное множеством красок море, на огромное, опускающееся в волны солнце, на дымку загадочного цвета, поднимающуюся над островом.

– Вэл, можно мне остаться в твоей каюте на ночь?

Тейн очень редко просила об этом, и уже давно не обращалась с подобной просьбой. Его крошечное помещение было слишком мало для них, как и узкая койка.

– Конечно.

– Я люблю тебя, Вэл.

Лоулер провел ладонями по ее сильным плечам, по шее. Сейчас она притягивала его сильнее, чем когда‑либо прежде: словно они стали двумя половинками одного организма, а не двумя случайно встретившимися в пути почти совершенно чужими друг другу людьми. Сблизила ли их так беда и опасности? Не была ли это – не дай Бог! – вынужденная близость посреди огромного океана из‑за страха одиночества, из желания найти кого‑то, с кем можно разделить тяжесть этого пути?

– Я люблю тебя, – нежно прошептал Лоулер.

Они буквально бросились в его каюту.

Сандира и Вальбен никогда не чувствовали себя настолько близкими, как сейчас. Они стали не просто любовниками, а союзниками в противостоянии таинственному яростному миру. Их любовь стала крепостью, защищавшей души людей от неистовой силы Тайны, которая с каждой минутой все больше захватывала всех путешественников в кольцо сумасшедших желаний.

Быстро прошедшая ночь пролетела в жарких сплетениях рук и ног, в истомленном скольжении тел. Их взгляды встречались, улыбки сливались, дыхание смешивалось… Звучал страстный шепот… Его имя заклинанием срывалось с губ Сандиры, а ее – с уст Вальбена. Они обменивались воспоминаниями, здесь же зарождались новые. Оба за всю ночь не сомкнули глаз. «Да это и к лучшему, – заключил Лоулер. – Сон может принести жуткие видения. А любовь… Вполне может случиться, что наступающий день станет последним».

На рассвете он вышел на палубу. Последнее время Лоулер работал в первой смене, поэтому сразу заметил, что за ночь судно вновь зашло за линию бурунов. Теперь оно стояло на якоре в заливе, очень напоминавшем тот, первый, хотя здесь и не тянулись вдоль берегов цепи пологих холмов. Сразу от побережья раскинулась широкая долина, густо поросшая темной растительностью.

На сей раз не возникало ощущения враждебности. Залив не противился их присутствию, а даже, наоборот, проявлял некоторые признаки гостеприимства: водная гладь спокойна, по ней пробегала лишь легкая рябь, никакого намека на те агрессивные водоросли, что заставили их в прошлый раз убраться с места первой стоянки.

Здесь так же, как и везде в окрестностях Лика, вода светилась, излучая каскады розового, золотого, алого и сапфирового цветов; на берегу ни на одно мгновение не прерывалось безумное «кипение» растительной жизни – остервенелого танца сплетающихся и расплетающихся ветвей. С земли поднимались лиловые искры. Воздух вновь казался охваченным языками пламени. Все пространство заполоняли яркие краски. Величие этого места, режущее глаз, раздражало, угнетало и кружило голову после бурной бессонной ночи.