Мервин. Это трюк, над которым я долго работал.

Мэрилин. А ты что, пальцы не слюнявил?

Мервин. Секрет.

Тоби. Да видел я: он слюнявил!

Мэрилин. Тоби, у тебя есть с собой шестьдесят баксов?

Тоби. А? Да. (Подозрительно.) Нет, а зачем?

Мэрилин. Ну, я просто думаю, что во всей этой истории с бегством в снегах — уж не знаю, как там это на самом деле произошло, но Мервин просто обознался. Думаю, что тебе сейчас надо просто отдать ему эти шестьдесят баксов всего лишь для того, чтобы доказать ему, что мы вместе, мы — одно целое. Одно целое в том смысле, что нам сейчас не поздоровится, если однорукий вернется с минуты на минуту и выжжет здесь всё живое. Что ты хочешь сказать?

Тоби. Что я хочу сказать? Я говорю тебе вот что: «Я не надувал этого монголоида». Это был не я.

Мэрилин. Тоби…

Тоби. Этот парень — идиот полный. И я — твой бойфренд, и вот, что я хочу сейчас сделать…

Мервин. Да знаю я, что ты — её бойфренд.

Тоби. Вот, что я хочу сделать: позвонить копам, пусть приедут, загребут нас всех, пусть лучше бросят всех в тюрьму, потому что чертовски легче объяснить этим тварям, зачем нигер стоял прикованный в номере, полном отрезанных ладоней, чем объяснять с того света своей мамочке, почему её сын ходит мертвый без головы. Да потому что сейчас заявится чёртов ублюдок однорукий и отрежет её мне нафиг! Не думали об этом? Ты, боксерские трусы, говори быстро, как в город выйти?

Мервин. Что-что?

Тоби. Что набрать нужно, чтобы в город выйти?

Мервин. Ноль. Через оператора.

Тоби. Спасибо! (Набирает, слушает.) Никто трубку не подымает.

Мервин. Попробуй ещё раз.

Тоби. Оператор — это ты что ли, Мервин?

Мервин. Да, иногда я оператор. Бывало, я много раз этим занимался.

Мервин. А почему этот однорукий отрежет тебе голову, по какой причине? Ты что, и ему в душу нагадил?

Тоби. Мэрилин, слушай, ну покажи ему уже грудь там или что, ну, пожалуйста, пусть он вызовет копов.

Мервин. Какой у тебя заботливый бойфренд, оказывается.

Мэрилин. Почему ты такой дебил, Тоби?

Тоби (мучительно). Да потому что я не хочу умирать, Мэрилин. Я не хочу умирать.

Мэрилин. Только не реви больше.

Тоби (ревёт). Сдохну сейчас, черт побери, ни за что, ни про что.

Мэрилин. Прекрати!

Мэрилин (пауза). Мервин? Этот однорукий, мы его никогда раньше не видели. Мы узнали, что этот парень приезжает в город, чтобы выкупить свою руку, которую когда-то отрезали, когда-то давным-давно. Кучу бабок за сто лет назад отрезанную паршивую руку.

Тоби. Пятьсот баксов.

Мэрилин. А мы знали, еще со школы, что в Тарлингтонском музее естественной истории есть такая рука — лежит в витрине. Мы стащили её. Но мы почему-то забыли, что это рука ну как бы… ну… что ли… аборигена. От аборигена отрезана! А до момента встречи мы вообще не знали, как этот парень выглядит, ясно тебе? И когда его увидели, разочаровались, потому что думали, что он слегка, ну, потемнее что ли. Ну и поскольку мы не знали, как дальше поступить, мы начали импровизировать.

Тоби. Да, мы импровизировали.

Мэрилин. Мы просто хотели, ну, что ли, так сказать, срубить немножко бабла. Но всё, что мы наимпровизировали, всё это не сработало, и ситуация резко изменилась. Потом он выстрелил Тоби в голову, закрыл его в шкафу, а дальше было всё хуже и хуже.

Мервин. И это был ваш план? Сходить в музей? И после этого этот чувак называет меня монголоидом? В музей?

Мэрилин. Конечно, мы предполагали, что человек без руки может быть очень жестоким.

Тоби. Жестоким — это не слово, дорогая.