— Мне нужно отлить.

— Иди, — махнув рукой, рассеянно сказал он.

Я поднялся на сцену и прошёл через занавешенную дверь в гримёрку, и, конечно же, Сильвия последовала за мной. Она обняла меня. 

— Боже, какой ты милый и тёплый! Так о чём же был весь этот сыр-бор сегодня утром? Её милость решила, что вы поубиваете друг друга.

— Почти так и было.

— Так расскажи!

— Любопытно, да?

— Ты хранишь от меня секреты, Ричард Шекспир? —  усмехнулась она.

И я рассказал. Рассказал, как драгоценные страницы с новой пьесой моего брата украли из сундука в большом зале и как Саймон Уиллоби, по-видимому, их забрал.

— А я дурак, — сказал я.

— Почему?

— Я пообещал выкрасть их обратно.

— Что-что?

— Обещал выкрасть их обратно, — я помолчал. — Только я не знаю, куда он их  спрятал.

Она пристально смотрела на меня. Сильвия по-прежнему обнимала меня за талию — чтобы согреться и из-за волнения. 

— Так ты не знаешь, куда идти?

Я помотал головой.

— Нет.

— Так как же ты выкрадешь их обратно?

— Они могут быть где угодно, — произнёс я.

— Где угодно?

— Они могут быть в доме графа Лечлейда, — сказал я, — где бы он ни был. Или даже в новом театре.

— Граф? Он же в Вестминстере, — сказала она.

— Ты точно знаешь?

— Я точно не знаю, — твёрдо ответила она, — но дамы говорили о нём, потому что он появился при дворе в горностае!

— Это плохо?

— Да поможет тебе Бог и его ангелы! Конечно, плохо! Только королеве дозволено носить горностая. Это закон. И он надел свои дурацкие туфли на высоких каблуках. Он коротышка, понимаешь? Её милость говорит, что он прямо как маленький петушок, но ему велели избавиться от горностая. Она сказала, вероятно он живёт неподалёку, потому что вернулся очень быстро. Туда и обратно, как чёртов хорек, сказала она.

— Петушок и хорёк?

— Не дразни меня, мистер Дудка! Конечно, маленький хорёк мог остановиться в таверне, некоторые сельские лорды так делают, но — это вестминстерская таверна, поблизости от дворца.

— Я тебя не дразню.

— Не дразнишь?

— Я тебя поцелую, — сказал я и поцеловал, и кажется, ей понравилось. — Или более вероятно, — продолжил я, — что Саймон забрал пьесы в «Лебедь».

— В «Лебедь»?

— В новый театр.

— Только если он перешёл реку по мосту, — сказала она презрительно. — Вчера вечером никто не пересекал реку на лодке. И только полные идиоты выходят на улицу в такую метель.

— Я выходил.

— Да, об этом я и сказала, — усмехнулась она, — если у него есть хоть капля здравого смысла, он ушёл недалеко. Ни в Вестминстер, ни через мост. Это слишком далеко. Он спрятал пьесы где-то рядом.

Где-то рядом. Конечно! Саймон Уиллоби не мог далеко уйти из-за погоды, а это значило, что он спрятал украденные пьесы в самом Блэкфрайерсе или где-то неподалёку. В каком-то безопасном месте.

И я знал, где скрывается маленький негодник.

Часть третья

Низкое и пороки

Любовь способна низкое прощать

И в доблести пороки превращать.

И не глазами — сердцем выбирает:

За то её слепой изображают.

«Сон в летнюю ночь»

Акт I, сцена 1

Глава восьмая

— Расскажи мне о «Ромео и Джульетте», — попросил я брата.