— А я с ним! — сказала эта бестолочь малолетняя.

Эх, Сеня, Сеня…

— Не скучай, Македонец, я найду тебя!

Они спрыгнули из машины и пошли.

— А моя жена? — мрачно спросил Сергей. — Что с ней будет?

Хранитель пошевелился под своим балахоном. Рыжая внезапно обмякла и начала валиться на бок. Муж подхватил её и удержал.

— Я переместил потерянную сущность, дав ей новую судьбу, — сказал Хранитель. — Твоя женщина проснётся и не будет ничего помнить. Держитесь подальше от наших путей, они не приносят людям добра.

Хранитель сделал шаг назад и исчез. Вместе с ним исчезли Сеня с Ириной и Сергей с Леной.

— Алё, а кто-нибудь умеет управлять этой штукой? — опомнился я.

— Я не то чтобы умею, — сказал Марина задумчиво, — но до Коммуны доберёмся. У нас с тобой большие планы!

— Это какие же?

— Сначала у нас будет много секса, стрельбы, секса, интриг, стрельбы, засад, стрельбы, секса и прочего веселья. Да, я упоминала про секс и стрельбу? Они тоже будут. А потом стрельба закончится, останется только секс. И ты сразу сделаешь мне маленького Македончика. Как тебе такой план?

— Так чего ж мы ждём, чёрт побери? Куда нажимать, чтобы эта телега поехала?

Артём

Ночная заварушка поневоле прошла мимо. Повреждённая нога разболелась так, что пришлось принять снотворное, иначе не мог заснуть — и в результате благополучно всё проспал. Так что первые интерпретации новостей услышал в столовой — мол, ночью кто-то напал, но наши героические милиционеры… Кто напал? Как напал? Зачем напал? — Тут у каждого мнение было своё. Но все сходились на том, что мы им ещё не так наваляем! За столиками говорили, что надо записываться в ополчение. Сам факт того, что впервые за историю Коммуны кто-то сумел не просто найти сюда дорогу, но и перетащить достаточные для нападения силы, почему-то никого не волновал. А Артём думал, что вот он, например, не знает, как провести через репер больше шести человек. И уж точно не знает, как протащить машину. И то, что это знают те, другие, его пугает — потому что неизвестно, что ещё они знают такого, чего не знаем мы.

Ольга была на каких-то совещаниях, куда Артёма не звали. Уроки в школе были перенесены, монтировать сеть было не с кем — все записывались в ополчение. Артём чуть ли ни впервые оказался не у дел, поэтому и не знал, чем себя занять. Встреченный на улице Борух был в форме и бронежилете, при оружии и серый от усталости. Он тоже куда-то спешил, что-то организовывал и что-то готовил к обороне, но, сжалившись над раненым товарищем, уделил пять минут короткому рассказу. К счастью, он был непосредственным участником и умел выделять главное, так что ситуация получила полнейшую определенность.

Коммуна запоздало, но энергично перешла к обороне, хотя военные в один голос говорили, что атака не повторится. Такая атака, как была этой ночью и к отражению которой все теперь готовились. А какой будет атака следующая — никто не знает и даже предположить не может. Потому что возможности противника принципиально неизвестны. По этому поводу на совете сейчас драли глотку Первые, включая Ольгу, которая ухитрилась чем-то так с утра зацепить Палыча, что он впервые поставил вопрос об её исключении из Совета.