– Что? – Мадлен вытаращила на него глаза от изумления.

– Ты слышала, что я сказал, не притворяйся.

– Слышала, но не пони…

– Правда? А ты подумай хорошенько…

– Если ты имеешь в виду нашу прошлую ночь, – подчеркнуто сухо начала Мадлен, – то знай: когда я переспала с тобой, то сделала это абсолютно осознанно. – Ей самой стало смешно от того, насколько серьезно она говорила.

– Осознанно? – повторил Рэнсом.

– Да. Я… – Мадлен еще больше покраснела – не привыкла вести подобные разговоры. – Я… чувствовала себя потом превосходно.

– А как ты чувствуешь себя сейчас? – Рэнсом смотрел на нее все так же пристально.

Пытаясь уйти от признаний, Мадлен попыталась освободиться из его рук. Но это оказалось не так-то просто: Рэнсом держал ее крепко-крепко…

– Не пытайся от меня убежать! – строго предупредил он ее. – На этот раз у тебя ничего не выйдет.

Мадлен вздрогнула, как будто на нее вылили ушат холодной воды. Она посмотрела Рэнсому прямо в глаза и честно сказала:

– Если тебе нужны мои извинения – пожалуйста. Что еще ты хочешь от меня услышать?

Мадлен тут же почувствовала, как он напрягся, и испугалась. Зачем она причинила ему боль?

Но Рэнсом уже взял себя в руки и спросил:

– Скажи, почему ты тогда так поступила со мной?

Мадлен затаила дыхание:

– Почему я…

– Я хотел спросить, – пояснил ей Рэнсом, – почему ты сбежала от меня утром, даже не попрощавшись.

– Я… – начала Мадлен и замолчала. Что ему ответить? Господи, разве можно выразить свое тогдашнее состояние словами? – Я…

– Ну так что же? – повторил вопрос Рэнсом, притягивая ее ближе.

– Ты сердишься? – с изумлением спросила Мадлен. Странно – после последней их ночи она ожидала от Рэнсома чего угодно, но только не гнева.

– Мэдди, ну конечно, я сержусь! Я должен, в конце концов, понять, почему ты убежала от меня. Чего ты боялась: что я об этом кому-нибудь расскажу? Буду тебя шантажировать? Скажи мне, скажи…

На этот раз Мадлен удалось выскользнуть из его объятий. Но сейчас Рэнсом и не пытался ее удерживать.

Отступив на несколько шагов, Мадлен вытащила бутылку виски и рулон туалетной бумаги.

– Не хочу об этом говорить, – спокойно сказала она.

– Придется, – спокойно проронил Рэнсом.

Мадлен намотала туалетную бумагу на ладонь и обильно смочила виски.

– Теперь-то какая разница?

– О-о-ой, – простонал Рэнсом, когда Мадлен прижгла виски его царапины. – Дай мне лучше глотнуть!

– Держи! – И Мадлен протянула ему бутылку.

Отхлебнув из горлышка, Рэнсом произнес:

– Представь себе, как раз теперь разница очень большая. Прежде всего потому, что я сплю с тобой… – Когда Мадлен ничего не ответила, он схватил ее за руку и прямо спросил: – Или наша вторая ночь тоже не в счет?

Мадлен опять не знала, что ответить, и чуть не плача смотрела на него, желая только одного – чтобы он отпустил ее.

– Мадлен, вторая ночь считается?

– Ты предоставляешь решение этого вопроса мне? – спросила она его наконец.

– Думай что хочешь, но я останусь при своем мнении, – вздохнул Рэнсом.

Он поднял ее на руки, усадил на сиденье мотоцикла и, внимательно осматривая царапины на ее коленках, спросил:

– Значит, секс мы оставляем исключительно для тех моментов, когда ты впадаешь в душевный кризис?

Мадлен попробовала спрыгнуть с мотоцикла, но Рэнсом не отпустил ее.