– Как вы себя чувствуете? – спросила сестра, продолжая внимательно осматривать рану.

– Я… – Он так и подскочил. – Мэдди, я же почти голый. Что происходит, в конце концов? И кто все эти люди?

Сестра Маргарет достала из кармана высушенные листья какого-то растения и, дав их Мадлен, пояснила:

– Прокипятите их в течение двадцати минут. Потом заверните в марлю и приложите в ране,

– Припарка? – догадалась Мадлен.

– Она вытянет инфекцию из раны. Простите, но это все, чем я могу вам помочь в данный момент.

Она дала Мадлен еще какие-то указания и предупредила, что у Рэнсома может начаться бред, если не удастся сбить температуру.

Когда сестра отошла от них, Рэнсом спросил у Мадлен, где они находятся. Она рассказала ему обо всем, что произошло, и о проблемах, которые стояли перед ними теперь.

– По крайней мере здесь нас никто не убьет, – улыбнулась она.

– Да, если, конечно, не нагрянет армия какого-нибудь кретина Эскаланта и не потребует, чтобы… А, ч-черт… – выругался он. – Как же я хочу пить, Мэдди.

Мадлен дала ему напиться из бутылочки, в которую набрала питьевой воды.

– А есть не хочешь?

– Нет. Мне бы сигаретку.

– Сейчас пойду поспрашиваю.

Но Рэнсом уже снова провалился в сон. Попросив девочку лет двенадцати посидеть с ним, Мадлен решила выйти в город за едой. Конечно, она могла бы брать продукты в миссии, но она подумала, что, уж коль скоро у нее есть деньги, лучше оставить еду беднякам.

Несмотря на то что солнце уже зашло, в городе было оживленнее, чем в какое-нибудь субботнее утро, и все магазины были открыты. Мадлен купила хлеба, бульонных кубиков, чаю и меду. Посчастливилось раздобыть и бутылку фруктового сока, правда, последнюю. Потом она отправилась в аптеку. Конечно, антибиотиков для Рэнсома не оказалось, но зато она нашла там аспирин и антисептическое средство для полоскания горла – пригодится для обработки ее ссадин и царапин.

Мадлен купила себе пирожок, похожий на подошву, и съела его прямо посреди улицы. Наверняка никто из родных не узнал бы ее сейчас, улыбнулась она, и вдруг почувствовала страшную тоску по дому, по любимым американским ресторанчикам в Нью-Йорке, по Шато-Камилль, по своему офису. Вспомнив глупую ссору с сестрами накануне отъезда в Монтедору, Мадлен испугалась: а если она не вернется? Бедный отец… Наверное, места себе не находит, переживая за нее. А мать, разумеется, не упустит случая лишний раз обвинить его.

Нет, решила Мадлен, если ей суждено будет вернуться домой, она начнет другую жизнь. И после событий в Монтедоре сделает соответствующие выводы…

А Рэнсом? Предположим, судьба окажется к ним благосклонна и они вдвоем вернутся в Штаты. И что тогда? Зачем она ему? Для занятий любовью, посреди напряженного рабочего графика? Но теперь Мадлен этого мало, она хочет быть с ним все время. Теперь она любила его и зависела от него: любой его неосторожный поступок, необдуманное слово могли ранить ее душу навсегда. И все же Мадлен не собиралась никак от него «защищаться» – слишком долго в своей жизни держала она близких людей на расстоянии, не позволяя лишний раз приблизиться к себе.

Вернувшись в больницу, Мадлен решила прокипятить листья и сделать Рэнсому припарку. Ей вызвалась помогать девочка, которая сидела с Рэнсомом, пока Мадлен ходила за покупками. Она прокипятила листья и начала осторожно прикладывать их к ране Рэнсома.

Тот тут же очнулся.

– Ты собираешься меня сварить? – грозным голосом поинтересовался он.

Напуганная его тоном, девочка спряталась за Мадлен.

– Перестань, ты же пугаешь ребенка! – воскликнула Мадлен.

Увидев, что он испугал девочку, Рэнсом сказал ей несколько слов по-испански.