– Чушь! Он ведь был без сознания. О какой же вине здесь можно говорить?

– И все же… Он ужасно беспокоится и просил сразу же позвонить ему на работу, как только у меня будут от тебя какие-то новости.

– На работу? – изумилась Мадлен. – Ты хочешь сказать, он уже приступил к работе?

– Представь себе, да… Хотя врачи категорически запретили ему.

– Ну еще бы… – вздохнула она.

– Спасибо тебе огромное, что передала новости о себе через журналистов.

– Ну что ты, папа…

– В Аргентине тебя ждут деньги, чтобы у тебя было все необходимое для возвращения домой. Кстати, когда тебя ждать? Почему ты задерживаешься в Монтедоре?

– Думаю, что прилечу послезавтра, – ответила Мадлен. – А задерживаюсь… Ну, просто потому, что я сейчас здесь необходима…

– Понимаю, – услышала она спокойный голос отца.

– Я обязательно вернусь к твоему дню рождения, как мы и планировали, – пообещала Мадлен.

– Что? Ах да, я совсем об этом забыл. Мы уж думали не отмечать.

– Что ты! – возразила Мадлен. – Как раз наоборот, теперь нужно будет отметить сразу два события – твой юбилей и мое возвращение домой. Только, пожалуйста, не забудь пригласить Рэнсома!

– Конечно, доченька, как ты хочешь.

Положив телефонную трубку, Мадлен почувствовала, как на глазах у нее снова выступили слезы: отец давно не называл ее так ласково – «доченька».

Настало время прощаться. Пожимая руку сестре Маргарет, Мадлен чувствовала, что еле сдерживает слезы. Она хотела попрощаться с Хиггинсом, но в последние дни его не видела, он был занят в миссии. Поэтому она попросила сестру Маргарет передать ему огромный привет.

– К сожалению, мне нечего подарить вам на память, – сказала сестра. – Разве вот это… – Она протянула Мадлен четки. – Они принадлежали моей бабушке. И я привезла их сюда с собой из Ирландии почти полвека назад. Спасибо вам за все, Мадлен.

– Маргарет…

– С Богом…

– Обняв на прощание мужественную маленькую женщину, Мадлен направилась к вертолету, думая о том, как замечательно будет увидеть родных и близких всего через несколько дней.

Пару дней спустя Рэнсом, прослушивая автоответчик в своем офисе, услышал голос отца Мадлен. Тот приглашал его на вечеринку по случаю предстоящего юбилея и сообщал о том, что Мадлен наконец-то летит в Штаты.

Рэнсом тотчас перезвонил Баррингтону и поблагодарил за приглашение. Он предупредил старика, что, если у него разболится нога, он не придет.

Положив трубку, Рэнсом закурил. Конечно, дело вовсе не в ноге. Просто… он не знал, какой будет их встреча с Мадлен – после всего, что они пережили вместе.

Нет, конечно, ему обязательно надо с ней увидеться. Поговорить, все узнать. Но… Раздался телефонный звонок.

– Звонят из Нового Орлеана, – сказала его секретарша. – Какой-то молодой человек уверяет, что из-за него вас ранили в Монтедоре.

Рэнсом нахмурился – он-то прекрасно знал, что ранили его только по собственной глупости.

– Кто же это?

– Говорит, что его зовут Мигель Арройо.

– Господи, так он жив! – воскликнул Рэнсом. – Пожалуйста, соедини меня с ним! И поскорее!

Глава 20

Мадлен внимательно разглядывала свое отражение в зеркале в Шато-Камилль. На ней было вечернее платье, один из самых любимых нарядов Мадлен, – изящное, облегающее, кремового цвета; его утром догадалась принести Кэролайн.