– Еще как! Но все это пустяки, – ответила Мадлен, стараясь главным образом успокоить отца. – Я ведь живая вернулась, не так ли?

– И тем не менее, Мадлен, ты должна была мне рассказать, – не уступал Престон. – Что за секреты между нами?

Рэнсом фыркнул, переводя насмешливый взгляд с Мадлен на ее «почти жениха».

Потом заговорил Теккери Баррингтон – на сей раз тоном, не допускающим ни малейших возражений:

– Боюсь, что твое признание в корне меняет всю ситуацию, Мадлен. Если раньше я мог только просить тебя – как отец, – чтобы ты согласилась поехать в Монтедору с телохранителем, то теперь я настоятельно требую. Выбирай, либо ты поедешь в Монтедору с мистером Рэнсомом, либо не поедешь вообще.

– Пожалуйста, дорогая, прошу, откажись от поездки! – И Престон опасливо посмотрел на Рэнсома.

– К сожалению, ехать туда я должна, – слабо возразила Мадлен.

– Моя дочь прекрасно знает свои обязанности, – сухо вмешался Теккери Баррингтон. – Она никогда не отступала и всегда умела настоять на своем.

– По-моему, и шутить она умеет неплохо, – подал голос Рэнсом.

– Не рассчитывай на это, – чуть слышно ответила ему Мадлен.

– Когда я был в Монтедоре в последний раз, мисс Баррингтон, – учтиво ответил ей Рэнсом, – то меня научили там не рассчитывать ни на что.

Они посмотрели друг на друга и поняли, что им придется ох как нелегко…

Глава 4

Мадлен умылась холодной водой, но кровь по-прежнему стучала у нее в висках. Ей было ужасно жарко, щеки пылали, невыносимо болела голова. «Он здесь, Господи, он здесь!»

Пять минут назад она и извинившись, вышла из приемной отца и направилась в собственную ванную комнату, располагавшуюся неподалеку. Там она почувствовала себя в относительной безопасности – особенно после того, как закрыла дверь, отделяя себя от того человека. Однако увы, этого показалось недостаточно. Мадлен беспомощно посмотрела на свое мокрое отражение в зеркале.

Рэнсом! Это все-таки случилось! Разве могла она в ту душную, жаркую ночь в Монтедоре представить, что однажды снова встретится с этим человеком – да к тому же в офисе отца?

– Монтедора! – простонал Мадлен, осознавая безвыходность ситуации, в которой оказалась Он поедет в Монтедору вместе с ней! Внезапно все поплыло у нее перед глазами, и она почувствовала, что ей дурно. Мадлен с трудом опустилась на стул.

Сколько раз – в тишине собственной спальни, в успокаивающем, приятном тепле ароматизированной ванны, в сумасшедших дорожных пробках на улицах Манхэттена, в неясном беспокойстве предрассветной полудремы – спрашивала она себя, что же незнакомец делал в Монтедоре полгода назад. И, планируя очередную поездку в эту страну, Мадлен в глубине души боялась, что встретится с ним снова, – хотя и успокаивала себя: вероятность такой встречи минимальна.

Однако в глубине души она хотела встретиться с ним. Ее измучили, извели эротические фантазии, навязчивые воспоминания о той ночи, полной томительного удовольствия. Мадлен Баррингтон жестоко подавляла мысли и мечты о новой встрече с незнакомцем.

Дрожащими руками Мадлен провела по волосам и поняла, что ей необходимо причесаться. Она открыла сумочку и достала серебряный гребень, несколько лет назад подаренный ей матерью. Резкими взмахами руки Мадлен пригладила непослушные локоны.

Тот человек… Он ведь ни капли не изменился. Худощавый, стройный и в то же время на удивление сильный. Конечно, идя на эту встречу, он как следует причесался, но одна непослушная прядка – озорная, выгоревшая на солнце – все-таки упала на лоб.