– Не понимаю, как вы умудрились до сих пор не убить друг друга… – вздохнул Мартине.

– Туфли я потеряла, когда ты тащил меня вслед за собой, – принялась объяснять Мадлен. – А синяки, наверное, от того, что ты швырнул меня на землю, чтобы защитить от взрыва.

– Эскаланту не понравилось, что Веракрус обращается за помощью к иностранным специалистам, – объяснил ей Рэнсом, гладя ушибленные места на ногах. – С первого взгляда я почувствовал его скрытую враждебность ко мне. Ну а потом, когда я настоял на том, чтобы всем, включая сегуридоров, было строжайше запрещено носить во дворце оружие, – он и вовсе меня возненавидел. Ведь к нему это тоже относится.

– А, да, – снова вмешался Мартине. – Кажется, вспоминаю… Вы были арестованы тогда…

– Что? – изумилась Мадлен. – Тебя здесь даже арестовывали?!

– Что поделать… Когда Эскалант понял, что Веракрус собирается во всем следовать моим инструкциям, он попытался убедить меня изменить свои распоряжения относительно охраны дворца. Когда ни угрозы, ни взятки не помогли, он пошел на последний шаг: засадил меня в тюрьму.

– Но как?

– В этой стране Эскалант привык делать все – вернее, почти все, – что захочет. К счастью, о моем аресте быстро узнал Веракрус, и в тот же день меня выпустили. Оба решили обернуть все происшедшее в шутку.

– Рэнсом, но тогда тебе ни за что не следовало возвращаться сюда! – воскликнула в отчаянии Мадлен. – Ради Бога, зачем ты снова здесь?

– Положим, на это у меня были свои причины, – лаконично ответил Рэнсом. – Кстати, нет ли в машине Эскаланта чего-нибудь выпить?

– Было бы весьма кстати, – живо откликнулся Мартине, открывая дверцу небольшого холодильника и доставая бутылку.

– Вы меня неправильно поняли, – улыбнулся Рэнсом. – Мне нужен спирт, чтобы промыть раны Мадлен, пока туда не попала какая-нибудь зараза.

– Французским коньяком? – поразился Мартине.

– А когда промоем, если что останется, отдадим вам, – великодушно пообещал Рэнсом. – Сеньор, дайте-ка мне ваш платочек. – И он потянул руку к носовому платку, торчащему из кармана пиджака Мартине.

– Но… он очень дорогой! – попытался возразить Мартине.

– Оставь его в покое, Рэнсом! У меня есть платок. – Мадлен открыла крохотную кожаную сумочку, висящую у нее на плече. Деньги, документы… И вдруг ее словно током ударило. – Господи, мой портфель!

– Что? – не понял Рэнсом.

– О Господи! – Мадлен в отчаянии обхватила голову руками. – Я оставила его в кафе.

– Что там было? – не повышая голоса, спросил Рэнсом, забирая у Мадлен носовой платок.

– Копии документов, над которыми мы сегодня работали. Все мои записи…

– Еще что-нибудь?

Мадлен помолчала размышляя и покачала головой:

– Да нет, кажется, больше ничего важного…

– Их можно как-нибудь восстановить?

– Надеюсь, что да. – Мадлен тяжело вздохнула. – Придется с утра пораньше звонить своим банкирам и юристам, чтобы они срочно прислали копии. Слава Богу, оригиналы у них есть…

– Снимай чулки, – неожиданно приказал Рэнсом.

– Что?

Он выразительно покачал рукой, в которой держал носовой платок и бутылку коньяка:

– Чулки. А вы, – обратился он к Мартине, – закройте, пожалуйста, глаза на несколько минут.

– Но сейчас разве время… – начала Мадлен, но Рэнсом не дал ей договорить:

– Неизвестно, какая зараза кишит на этих грязных улицах! Знаешь, как быстро размножаются микробы и бактерии в таком климате?

– При всем моем к вам уважении, мисс Баррингтон, – вмешался в разговор Мартине, – должен признать, что мистер Рэнсом абсолютно прав.