– Достойный ответ. Быть может, у вас есть способности к дипломатии. Посмотрим. Нам и правда предстоит сложная задача, и нужно по мере возможности поддерживать друг друга. Сейчас опасные времена.

– Надеюсь, что не слишком опасные, – попытался пошутить я.

– Вы прожили жизнь за стенами Константинополя, а теперь узнаете, каков внешний мир. Вы увидите многое, способное вас потрясти. Гунны смелы, ловки, жестоки и непредсказуемы. Они хитры, как лисы, и дики, словно волки. Вам, наверное, известно, что знамения последних лет были неблагоприятны.

– Знамения?

– Вспомните страшную зиму семь лет назад. Или наводнение шестилетней давности. Беспорядки и резню в городе пять лет назад, чуму – четыре года назад и землетрясения – всего три года назад. Бог пытается нам что то сказать. Но вот что?

– Да, этот период нельзя назвать удачным.

Я, как и все, слышал предположения священников и прорицателей, утверждающих, будто эта вереница бед предвещает конец света. Многие верили, что Армагеддон, которого постоянно ждала церковь, наконец замаячил на горизонте, а гунны – это библейские Гог и Магог. Однако мой практичный отец отрицал подобные страхи, называя их суевериями и чепухой. «Чем зауряднее человек, тем охотнее он верит, что на годы его жизни должна прийтись кульминация всей истории», – говорил он. Тем не менее беспрестанные набеги варваров на империю создали в Константинополе особую атмосферу мрачных предчувствий. Тревога словно витала в воздухе.

– Все эти несчастья связаны с победами Аттилы, унизительными выплатами дани, потерей Карфагена, отданного вандалам, неудачей сицилийского похода, ссорами с Персией и отказом Западной империи прийти нам на помощь. Когда Маркианополь горел в огне, прославленный генерал Флавий Аэций предпочёл отсидеться в Риме, бросив Мёзию на произвол судьбы. Такова цена обещаний Валентиниана, императора Запада!

– Но ущерб от землетрясения был возмещён, – с юношеским оптимизмом возразил я. – И гунны отступили...

– Наша слабость известна гуннам лучше, чем любому другому народу. Вот почему ни вы, ни я не вправе её проявлять. Вы понимаете, о чём я говорю, Ионас?

Я сглотнул слюну и выпрямился.

– Мы представляем нашу страну.

– Верно! Наше преимущество не в силе, а в уме и способности манипулировать другими людьми. Теми, кто проще и глупее нас. Мне говорили, будто Аттила искренне верит в предсказания, астрологию, знамения и магию. Он утверждает, что нашёл огромный меч бога войны. И считает себя неуязвимым, пока кто либо не убедит его в обратном. Наша задача – постараться доказать ему, что он не всесилен. Но без оружия или иных насильственных методов.

– А как?

– Надо напомнить ему, сколько веков Рим и Новый Рим главенствуют в мире. Перечислить имена вождей разных племён, разбившихся, точно волны, о римские скалы. Это будет нелегко. Я слыхал, что ему известен пророческий сон Ромула, а он может придать варварам новые силы.

– Знаете, я не помню, какой сон увидел Ромул.

Я не мог похвастаться близким знакомством с легендами Запада.

– Да так, языческая чепуха. Однако я подозреваю, что Аттила достаточно умён и может использовать эту легенду в своих целях. А суть её в том, что основатель Рима, Ромул, увидел во сне двенадцать хищных птиц, летающих над городом. Предсказатели давно сошлись во мнении, что каждая птица олицетворяет столетие и что конец Рима настанет вместе с концом последнего из них.

– Двенадцать веков? Но...

– Точно. Если наши историки правильно вычислили дату основания города, то пророчество сулит гибель Риму всего через три года.

* * *

К Аттиле направилась странная группа. Максимина я уже описал. Рустиций был скорее моим знакомым, чем близким другом, но искренним и доброжелательным.