|
Ниже талии тело женщины покрывала гус-тая козлиная шерсть того же темно-коричневого цвета, что и грива мокрых волос, обрам-лявшая прелестное личико. Женщина ступила на берег, и Билл увидел, что вместо ступней у нее раздвоенные копытца, точно такие же, как у него, разве что поменьше. – Привет, – сказал он. – Очень рад познакомиться. К сожалению, мне пора делать укол. Я подцепил жуткую болезнь, которая называется – нет, я не посмею произнести это слово. – Он попятился, и вдруг его нога – разумеется, капризуля – провалилась в песок; Билл потерял равновесие и упал. Женщина продолжала приближаться. Похоже, ее нисколько не смутило признание Билла. Она сладострастно облизывалась и смахивала на ожившую картинку из «Галактиче-ского Шлюххауза». – Ты не красавец, – проговорила она хриплым от страсти голосом. – Но, сдается мне, мы поладим. И потом, у тебя такая замечательная нога! Жалко, что одна. Билл в ужасе завыл и попытался вскочить. Однако диковинная женщина схватила его за ремень – хватка у нее оказалась на удивление крепкой – и снова повалила на песок. – Да брось, солдат! Неужели тебе не хочется позабавиться со мной? Биллу если чего и хотелось, так это вырваться и удрать. К несчастью, он, гора нака-чанных мускулов, не мог даже пошевелиться, а не то что высвободиться из объятий настыр-ной красотки. В ее изящных ручках таилась недюжинная сила. Похотливо изогнув спинку, женщина поволокла Билла к морю. По песку протянулись две глубокие борозды, оставлен-ные пальцами Героя Галактики, который тщетно пытался за что-нибудь зацепиться. – Нееееееет! – взвыл Билл. В следующее мгновение вой перешел в душераздирающий визг: ноги Билла погрузились в теплую, мерзопакостную воду. – Вдохни как следует, дружочек. По-моему, ты уже втюрился в меня по уши. – Жен-щина захихикала. Должно быть, ее одолел приступ безумного инопланетного веселья. И, все еще хихикая, сатир в женском обличье увлек Билла, отчаянно брыкавшегося и размахивавшего руками, в глубину загадочного, мрачного моря. Глава 4 Мифическая страна Ик, подумал Билл. Ик, раз-ик и раз-этак. Он как будто плавал в глубокой чаше, заполненной желатином с привкусом лакрицы, вроде того, какой радостно пожирал в лагере имени Льва Троцкого Трудяга. Билл всегда отдавал этому психу свою порцию десерта; так же поступали и многие новобранцы, вовсе не по широте душевной – какая там широта души у солдата! – а просто потому, что десерт, как и все остальное, был совершенно несъедобен. Кстати говоря, Трудяга съедал лишь малую толику, а в основном использовал десерт в качестве гуталина. Вниз, вниз. Билл опускался все глубже. Ик! О-хо-хо. Брр! Он попытался окинуть мысленным взором прожитую жизнь. Поскольку та была достаточно короткой, вскоре начались повторы, а затем отдельные эпизоды стали накладываться один на другой. В конце концов, когда черная жидкость стала до невозможности черной и густой, а сам Билл почувствовал, что вот-вот окочурится, он вдруг обнаружил, что барахтается на земле и выплевывает из себя воду, точно выброшенный на берег кит. Мало-помалу в груди Билла оказалось столько кислорода, сколько требовалось для то-го, чтобы изголодавшиеся легкие заработали в полную силу. И тут кто-то выключил свет, и Билл вновь окунулся в кромешную тьму. «Лампочка!» – только и успел подумать он, проваливаясь в бездну. Сознание фокусировалось медленно; изображение возникало постепенно, словно в эротическом фильме. Билла вырвала из забытья птичья трель. Душистый зефир шевелил его волосы, он слышал звонкий смех и мелодичное треньканье какого-то музыкального инструмента. Все было просто замечательно, Билл расслабился и успокоился. Он, вероятно, постарался бы пролежать там, где лежал, как можно дольше, но внезапно, прогнав приятную истому, ему в ноздри ударил едкий, сладостный аромат. |
