Туловище существа имело цилиндрическую форму, около шести футов в высоту и полутора футов в толщину. Снизу торчало шесть равноудаленных друг от друга отростков, напоминающих ноги. Такое же количество конечностей располагалось вокруг торса футом ниже верхушки. Вверху туловище венчала сферическая выпуклость, украшенная опять же шестью выростами, смахивающими на черенки или стебли, вооруженные, правда, глазами.

Ничего похожего на рот у существа не обнаружили, но ученые предполагали его наличие либо на противоположной от объектива камеры «Викинга‑1» стороне, либо в центре сферической верхушки. Ирв склонялся к последнему: минервитянин выглядел абсолютно симметричным и, видимо, имел совершенно не похожую на двухстороннюю модель землян «сборку».

На каждой из шести ног у минервитянина росло по три внушительных когтя, на каждой руке – по три пальца. В двух руках существо сжимало продолговатый предмет, условно обозначенный исследователями как «Артефакт». Ирв понятия не имел, для чего эта вещица служила владельцу: она могла быть и посохом, и цепом, и ломом. Даже шестом для прыжков в высоту. Чем угодно.

– Малыш не выглядит очень уж резвым, – как бы размышляя, пробормотал он.

– Так же, как и мы по сравнению с другими млекопитающими, – отозвалась Пэт. – Правда, у человека имеются свойства и средства, которые отчасти это компенсируют.

– Вот именно «по сравнению», Пэт, – вставил Фрэнк Маркар. – Ты не случайно оговорилась. Не зная тонкостей и характера местного, если можно так выразиться, «соревновательного уровня», мы не можем судить о скорости, с которой передвигается наш Малыш. Может быть, он плетется как ленивец, а может быть, носится как газель.

– Ты чересчур внимательно прислушиваешься к словам супруги, Фрэнк. Скоро, глядишь, начнешь повторять за ней все слово в слово. Полагаю, сказывается ваше длительное совместное проживание в одной крохотной каюте на двоих, – с сарказмом заметил Ирв, пытаясь припомнить, как давно они начали называть минервитянина Малышом. Похоже, чуть ли не сразу после старта. Впрочем, какая разница? – Что до меня, то мне наплевать, какой спринтер из Малыша по местным стандартам, – продолжал он. – Просто я хочу знать, удастся ли мне убежать от него, когда он вздумает замахнуться в мой адрес этим своим Артефактом.

– Ну и кто здесь говорит то же, что и я? – Пэт ткнула Ирва кулачком под ребра. – Именно ту же мысль, если ты заметил, я и высказала минутой раньше. Тебе следует проводить больше времени рядом с Сарой; тогда и вы начнете вторить друг дружке. Кстати, где она?

– В каюте. Спит без задних ног. Анализ последних образцов крови и передача данных в Хьюстон отняли у нее больше времени, чем она рассчитывала. Бесконечные помехи. Эфир то и дело барахлит.

Биохимик по специальности, Сара имела к тому же ученую степень доктора медицины, а потому выполняла на «Афине» обязанности корабельного врача.

– К настоящему моменту все на этом корабле говорят одно и то же, – заявил Фрэнк.

– Причем одинаковыми голосами. – Эллиот Брэгг вплыл в рубку с грацией акулы, рассекающей спокойные воды тропической лагуны. «Если кто и приспособлен идеально для жизни в условиях невесомости, так это Эллиот», – в сотый раз подумал Ирв. Пилоту было под пятьдесят – на десяток лет больше, чем всем остальным членам маленького экипажа. Единственный профессиональный астронавт на борту, до службы в НАСА Брэгг летал на «фантомах» во Вьетнаме. Однажды, когда севернее Хайфона Эллиота сбили вьетконговцы, он, раненый, три дня провел в джунглях, пока его не подобрал спасательный вертолет.

Фрэнк рассмеялся.

– Можешь быть спокоен на свой счет, Эллиот.