|
– Однако мне представляется, что Гай Марий – интересный чело-век, так почему бы и нет? – В Каппадокии. Следующей весной. Пускай сперва оценит по достоинству Никомеда. Ес-ли этот Гай Марий столь замечательный человек, ему не придется по душе Никомед Вифин-ский, – решил царь. – И с Ариаратом пускай встречается до меня. Отправь этому жалкому насе-комому приказ: пусть предстанет весной в Тарсе перед Гаем Марием и лично проводит римлянина в Каппадокию. – Армию мобилизовать, как намечено, о, Великий? – Конечно. Где Гордий? – Он должен прибыть в Синопу, прежде чем зимние снегопады закроют перевалы, мой царь, – отвечал Архелай. – Хорошо, – по-прежнему хмурясь, Митридат снова погрузился в чтение письма от Баттака и снова закусил губу. Ох уж, эти римляне! Все время суют нос не в свое дело! Зачем такому знаменитому человеку, как Гай Марий, заниматься судьбами народов Восточной Анатолии? Уж не заключил ли Ариарат с римлянами сделку, чтобы скинуть его, Митридата Евпатора с престо-ла и превратить Понт в сатрапию Каппадокии? – Путь был слишком долог и труден, – проговорил царь, обращаясь к своему кузену Архе-лаю. – Я не склонюсь перед римлянами! И действительно, путь был долгим и трудным, и начался от самого его рождения, посколь-ку он был младшим сыном царя Митридата V и его сестры и жены Лаодики. Родившись в год таинственной смерти Сципиона Эмилиана, Митридат по прозвищу Евпатор имел брата, который был на два года старше его, названного Митридатом Крестосом – помазанным на царство. Царь-отец мечтал о расширении пределов Понта за счет любых соседей, но предпочтительно за счет Вифинии, самого давнего и упорного врага его государства. Сперва представлялось, что Понт оставит за собой наименование «друга и союзника» рим-ского народа, заслуженное царем Митридатом IV, оказавшим помощь пергамскому царю Атталу II в его борьбе с вифинским царем Прусием. Митридат V какое-то время оставался верен этому союзу, отправляя подкрепление римским войскам в Третьей Пунической войне против Карфаге-на, а также сражаясь с наследниками пергамского царя Аттала, не пожелавшими выполнить его завещание, по которому все его царство отходило Риму. Но потом Митридат V заполучил Фри-гию, заплатив римскому проконсулу в Малой Азии Манию Аквилию сумму в золоте, уме-стившуюся в его кошельке. Это привело к тому, что Понт лишился наименования «друга и со-юзника», и с тех пор Рим и Понт враждовали, чему способствовала хитрая политика вифинского царя Никомеда и происки сенаторов – противников Аквилия в самом Риме. Невзирая на противодействие Рима и Вифинии, Митридат V продолжал свою завоеватель-скую политику: он завлек в свои сети Галатию, а затем добился титула наследника всей Пафла-гонии. Однако сестра и жена интриговала против брата и супруга, вынашивая мечту править Понтом самостоятельно. Когда Митридату Евпатору исполнилось девять лет – в то время цар-ский двор находился в Амазее, – царица Лаодика умертвила мужа и брата и усадила на трон одиннадцатилетнего Митридата Крестоса. Сама она, разумеется, стала при нем регентшей. Вза-мен на обещанные Вифинией гарантии незыблемости пределов самого Понта царица отказалась от претензий своего царства на владение Пафлагонией и ушла из Галатии. Совсем скоро после произведенного матерью переворота Митридат Евпатор, которому то-гда еще не исполнилось и десяти, бежал из Амазеи, убежденный, что и его ждет смерть: ведь он, в отличие от медлительного и послушного братца Крестоса, слишком напоминал матери убиен-ного супруга, о чем она все чаще распространялась. Мальчик, оставшись в полном одиночестве, направился не в Рим и не ко двору соседнего монарха, а в горы на востоке Понта, где не стал скрывать от местных жителей, кто он такой, хоть и упросил их никому не открывать его секрета. Испуганные и одновременно польщенные, местные жители прониклись любовью к члену царской династии, нашедшему убежище в их глуши, и фанатически оберегали его. |
