|
Вот тогда мы и вы-ступим. Ради скрепления союза Митридат показал Тиграну свою младшую дочь от умерщвленной царицы Лаодики, пятнадцатилетнюю девочку по имени Клеопатра, и предложил ему взять ее в жены. У Армении как раз не было царицы, поэтому сделка оказалась как нельзя более удачной: Клеопатра станет армянской царицей – какое многообещающее событие! Ведь это означало, что внук Митридата унаследует армянский престол. Но, стоило светлоголовой, золотоглазой девочке увидеть своего нареченного, как она зарыдала, испугавшись его чужеземной наружности. Тогда Тигран решился на уступку, достойную удивления, ибо он был воспитан при восточном дворе, где мужчина не мыслился без бороды (своей и искусственной) и кудряшек (своих и искусственных): он сбрил бороду и остриг свои длинные кудри. Невеста обнаружила, что царь – вполне миловидный молодой человек, вложила свою руку в его и улыбнулась. Ослепленный белокожей невестой, Тигран решил, что ему ужасно повезло; видимо, то был последний случай в его жизни, когда ему довелось почувствовать нечто, близкое к умилению. Глава 8 Гай Марий был несказанно рад, найдя жену с сыном и их малочисленную охрану из Тарса живыми и невредимыми, с удовольствием копирующими образ жизни кочевников-пастухов. Марий-младший успел освоить кое-какие словечки чудного языка, на котором изъяснялись ко-чевники, и превратился в большого знатока овец. – Гляди, tata! – воскликнул он, притащив отца туда, где паслась его скромная отара, обе-щавшая одарить пастуха прекрасной шерстью. Подобрав камешек, мальчик метко бросил его, угодив барану-вожаку в бок; вся отара немедленно перестала щипать траву и покорно улеглась. – Видишь? Они знают, что так им приказывают лечь. Разве не умные создания? – Действительно, – согласился Марий, любовно рассматривая своего сына: тот стал силь-ным и красивым и почернел на солнце. – Ты готов отправиться в путь, сын мой? Большие серые глаза мальчика наполнились тревогой. – В путь? – Нам необходимо без промедления возвратиться в Тарс. Марий-младший заморгал, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, еще раз окинул полным обожания взглядом свою отару и глубоко вздохнул. – Готов, tata. В самом начале пути Юлия пристроилась на своем ослике к высокому каппадокийскому коню, на котором трусил ее супруг. – Скажи, что тебя так встревожило? – спросила она. – И почему ты в такой спешке выслал вперед Морсима? – В Каппадокии произошел переворот, – объяснил Марий. – Царь Митридат усадил на та-мошний трон собственного сына, приставив к нему регентом своего тестя. Каппадокийский па-ренек, который был прежде царем, убит – и я подозреваю, что это дело рук Митридата. Однако ни я, ни Рим, как ни прискорбно, ничего не можем с этим поделать. – Ты видел настоящего царя, прежде чем он погиб? – Нет. Зато я видел Митридата. Юлия поежилась и заглянула мужу в лицо. – Значит, он был в Мазаке? Как же тебе удалось сбежать? Марий был немало удивлен. – Сбежать? У меня не было необходимости спасаться бегством, Юлия. Пускай Митридат вершит судьбами всей восточной части Понта Эвксинского, однако он никогда не посмеет при-чинить вред Гаю Марию! – Тогда почему мы так торопимся? – саркастически осведомилась Юлия. – Чтобы не предоставлять ему возможности вообразить, будто ему под силу причинить Гаю Марию вред, – с ухмылкой отвечал ее супруг. – А Морсим? – Боюсь, тут причина совсем прозаическая, meum mel. В Тарсе сейчас стоит несносная жа-ра, поэтому я поручил ему нанять для нас корабль. Мы не станем задерживаться в Тарсе, а сразу выйдем в море. На море и отдохнем. Мы посвятим все лето неспешному изучению киликийского и памфилийского побережья, а также сойдем на берег и поднимемся в горы, чтобы полюбоваться Ольбой. |
