Биррел вздрогнул.

– О каком Нью‑Йорке вы говорите? – возмутился он. – Мы должны остаться здесь! Разве вы забыли, что скаут орионцев может прилететь в любой момент, чтобы забрать Таунцера?

Маллинсон добродушно усмехнулся.

– Я сам позабочусь об этом, Биррел. По возвращении в город я свяжусь с адмиралом Ланеем. Он вышлет навстречу скауту один… нет, даже два крейсера и перехватит его на подходе к Земле.

До сей поры молчавший Гарстанг не выдержал и громко выругался.

– Вы позаботитесь о них, Маллинсон, – закончил он, с ненавистью глядя на дипломата. – Не сомневаюсь в этом, ведь вы уже показали, как умеете поступать с гостями Земли.

– Чего вы оба хотите от меня? – ощетинился Маллинсон. – Наши корабли перехватят скаут, возьмут в плен его экипаж, и тогда мы допросим…

Биррел прервал его, стараясь на этот раз говорить спокойным тоном:

– Маллинсон, вы, бесспорно, знаете о хитростях дипломатии куда больше, чем все парни моей эскадры вместе взятые. Но в астронавтике вы ничего не смыслите, иначе не родили бы такой шикарный план.

– Чем же он плох?

– А тем, что в космосе невозможно незаметно подобраться к противнику. Сила здесь мало что значит. Радары скаута обнаружат два ваших крейсера еще легче, чем один, и за тысячи миль до встречи орионцы будут знать, что за ними охотятся.

– И что же они будут делать?

– Бороться всеми возможными средствами. Если капитан скаута на самом деле знает что‑то о плане Соллеремоса, то он ни за что не сдастся в плен. Если скаут не разобьют пушки крейсеров, то капитан взорвет его сам.

Маллинсон задумался. На его лице отразилась борьба. Молодой дипломат был крайне упрям и самолюбив, но логика Биррела его явно смутила. Наконец он сказал, не поднимая глаз:

– Что ж, вам лучше известна психология астронавтов, командор. Положим, я ошибся. Что вы предлагаете?

– Подождать, когда скаут приблизится к Земле. За это время мы найдем флиттер Таунцера – он спрятан где‑то неподалеку. Мы с Гарстангом перестроим его сопроводительный луч так, чтобы скаут сел в окрестностях Орвилла. Тогда мы сможем захватить орионцев без особых хлопот. С вами приехало много людей?

– Шестеро, – ответил Маллинсон. – Я могу вызвать больше, но время сейчас позднее…

Биррел взглянул в окно – сумерки уже перешли в темноту.

– Боюсь, действительно поздно, – согласился он. – Ладно, десять человек против пятнадцати или шестнадцати – тоже не так плохо. Главное для нас – действовать слаженно и неожиданно для противника.

– Пойду поговорю со своими людьми, – хмуро сказал Маллинсон и, поднявшись, вышел из комнаты. За ним последовал Кейн.

– Командор, можете сами встать? – заботливо спросил Гарстанг.

– Попробую, – пробормотал Биррел. – О‑о, черт, как же все болит!

Услышав стоны мужа, Лиллин ворвалась в комнату, не скрывая слез отчаяния. Вместе с Гарстангом она помогла Биррелу встать на ноги, поддерживая его под руку. Поначалу он не мог и шагу ступить самостоятельно, но, сделав несколько кругов вдоль стен комнаты, почувствовал, как силы постепенно возвращаются к нему.

– Пойдем на веранду, – хрипло сказал он. – Мне нужен свежий воздух.

Было уже совсем темно. Сильный западный ветер изрядно растрепал пелену облаков, сквозь разрывы которых проглядывали дрожащие звезды.

Биррел постоял некоторое время на пороге, жадно вдыхая влажный прохладный воздух. Среди звезд он заметил голубую искорку Веги. Что бы подумал сейчас Фердиас, если бы узнал, какая каша здесь заварилась?

Внизу, на лужайке, о чем‑то оживленно разговаривали Маллинсон и его люди.