Мужчина заверил его, что Вентвортов тут никогда не было, и повесил трубку.

Лауру заставили припомнить хотя бы приблизительно маршрут, которым она следовала к Вентворту, и его дом, ФБР даже установило нечто похожее на ее описания, однако никакого Вентворта там не было и в помине. Подняв телефонные книги за 1982 год, нашли номер, по которому звонила Лаура, он принадлежал некоему Джерри Витворту.

Не ошиблась ли дочь шпиона? Лаура это допускала.

Тут же ФБР установило Витворта, 1939 года рождения, служившего с 1962 по 1983 год на флоте, последние десять лет связанного с шифрами и другими видами коммуникаций на кораблях и в береговой охране, более того, в его обязанности входило хранение шифров, кодовых книг и инструкций к шифровальным машинам.

Оказалось, что с 1970 по 1971 год Уокер был начальником Витворта, теперь аналитики не сомневались, что Витворт и есть Рус.

Уже шесть недель ФБР прослушивало телефон Уокера, поражаясь живописности его ругательств, однако никаких зацепок получить не удавалось.

17 мая у него умерла тетка в Пенсильвании, но Уокер сообщил родственникам, что в воскресенье – день ее похорон – он занят служебными делами и не сможет проститься с покойной.

Это насторожило ФБР: обычно Уокер по воскресеньям не работал, да и по телефону ни с кем на воскресенье не договаривался.

Что же это за дела? На операцию были брошены сливки ФБР.

Утром в воскресенье Уокер вышел из своего двухэтажного дома в Норфолке и уселся в принадлежавший ему «шевроле». Одет он был по дорожному, проехав по городу, внимательно наблюдал в зеркальце за идущими сзади машинами, дважды останавливался, выехал на шоссе, развернулся, добрался до автострады и взял курс на Вашингтон.

Наружное наблюдение сразу усмотрело в его действиях профессиональную проверку и старалось держаться от Уокера на расстоянии, поддерживая связь по радио. Движение в сторону Вашингтона еще больше настораживало: из показаний Барбары было ясно, что во всяком случае до 1976 года с Уокером работала через тайники вашингтонская резидентура.

К слежке за шпионом подключились специальные самолеты ФБР, хотя и часто выпускали его из виду из за густых деревьев вдоль пути. Наружники боялись идти в хвосте: дорога была извилистой и держать Уокера без риска раскрыть себя было невозможно, – неудивительно, что в 5 часов вечера наружка его потеряла.

Спускались сумерки, агенты были в отчаянии.

Но тут удача: около 8 часов наблюдение неожиданно зафиксировало машину Уокера. В 8.15 он запарковал машину, вышел и стал что то высматривать.

В 8.20 наружка просто встала на уши: на дороге появилась машина голубого цвета с дипломатическим номером, принадлежавшим советскому посольству, а именно, как тут же установило ФБР, третьему секретарю посольства Алексею Ткаченко, проходившему по учетам как сотрудник КГБ. В машине сидели его жена и ребенок – обычная уловка для выезда на «прогулку» в воскресенье.

Наружка побоялась брать в оборот Ткаченко, но, погасив фары, продолжала следить за Уокером.

В 8.30 он вышел из машины, подошел к мусорному ящику на стоянке и снова уехал.

Подскочившие агенты увидели в мусорнице пустую банку из под 7 Up, что для профессионалов почти наверняка означало сигнал: я прибыл в район, я заложу материалы в свой тайник и изыму материалы из вашего тайника в соответствии с инструкциями. У меня нет оснований считать, что район небезопасен.

Тут произошла накладка: агент положил банку на место, дабы ее увидел Ткаченко, и предупредил идущую во втором эшелоне бригаду коллег, что потом банку необходимо изъять как вещественное доказательство преступления (на ней должны были быть отпечатки пальцев), однако вышла путаница, наружники поспешили и прихватили банку с собой.

В 9.08 Ткаченко, не увидев банки и решив, что операция сорвалась, преспокойно выехал из района.