-  А лысый дурень не понял! - Добавил кто-то из «курсантов», в ответ раздалось хихиканье.

    -  Смирна-а! - Рявкнул Мишка. - Слушай приказ!

    «Курсанты» замерли, в горнице повисла тишина, слышно было только, как опять шумно сглотнул Сучок.

    -  Лысого дурня, впредь, поминать запрещаю! - Продолжил командным голосом Мишка, поочередно фиксируя взглядом каждого из своих парней. - Обращаться к нему только со словом «старшина»! И остальным мой приказ передать!

    -  А как же…

    -  Что непонятно, десятник Демьян?

    -  Господин старшина, дозволь обратиться?!

    -  Слушаю. - Разрешил Мишка и тут же прикрикнул на зашевелившихся «курсантов»: - Команда «смирно» была!

    Ребята снова замерли, и в наступившей тишине прозвучал вопрос Демьяна:

    -  Ты старшина и… этот, как же так?

    -  Я - господин старшина. - С нажимом на слово «господин» ответил Мишка. - Понятно?

    -  Так точно, господин старшина!

    -  Кру-гом! На выход, ступай! - Скомандовал старшина Младшей стражи и, спохватившись, добавил: - Кто-нибудь, болты подберите.

    Пока «курсанты» выходили, Мишка старался разобраться в выражении лица Сучка. Кажется, в нем не было ни злости, ни ненависти - одно только тоскливое недоумение. Он, словно спрашивал: «Господи, куда я попал? И как мне теперь тут жить?» Точки над «i» надо было расставлять немедленно, пока у Сучка было подходящее состояние и, если получится, раз и навсегда.

    -  Слушай, старшина, - обратился Мишка к плотницкому старшине - Ты сюда не моей волей попал, и не волей воеводы Корнея. Ты приехал и уехал, а мне из ребятишек воинов воспитывать надо. Христом Богом тебя прошу: не доводи до греха - Мишка, как бы невзначай, положил руку на рукоять кинжала - не порти мне ребят.

    -  Чего? - Сучок ожидал чего угодно, только не того, что услышал.

    -  Того! Ты думаешь, что я «лысого дурня» ради тебя запретил? Ради них! - Мишка указал подбородком на дверь, за которой скрылись ученики Воинской школы. - Ребята должны старших уважать, а как тебя уважать, если у тебя язык и руки-ноги отдельно от головы живут? Или тебе гонор дороже жизни? Тогда, скажи - я тебя небольно зарежу. Только это предательством будет, и с тебя на Том Свете, как с Иуды Искариота спросится.

    -  Чего? - еще раз повторил Сучок, глядя на Мишку, как на сумасшедшего.

    -  Ничего! Ты о них подумал? - Мишка указал на Гвоздя, все еще стоявшего возле стены. - Они в закупы под твоим началом угодили, под твоей рукой и освободиться должны. Но у нас - в воинском поселении - ты, со своим характером дурным, долго не выживешь.

    На прошлой неделе тебе повезло, Бурей - добрейшей души человек - тебя от смерти спас. В другой раз так не выйдет. Получится, что бросишь ты своих людей. Оставишь в трудное для них время. Не дорога тебе жизнь? Черт с тобой, но ребят мне не порти!

    Сучок растерянно оглянулся на своих помощников. Гвоздь едва заметно пожал плечами, а Нил посмотрел на своего начальника так, словно видел его впервые в жизни. Плотницкий старшина кашлянул в кулак, оправил на себе рубаху, машинально завел руку за спину и, не нащупав на привычном месте топора, снова бестолково заелозил руками по телу.