|
То ли он был врождённый конспиратор, то ли его мученическая, полная лишений судьба отшлифовала это качество, но он довольно часто ставил в пикантное положение асов идеологической контрразведки. Это вызывало соответствующую реакцию со стороны Пятого идеологического Управления КГБ СССР, при котором в связи с Солженицыным была создана специальная оперативная группа. Мне хорошо было известно о её существовании и, в общих чертах, о составе. В неё входили, условно назовём, «теоретики» – приглашённые со стороны литераторы-профессионалы, «разработчики» – профессиональные чекисты, анализирующие добытые сведения и определяющие действия против объекта, и, наконец, «практики-исполнители», которые с учётом обстановки реально осуществляют предложения «разработчиков».
Когда Александр Исаевич стал активно «прогрессировать» в деятельности, направленной против системы социализма, немедленно поступили директивы об изъятии его опубликованных произведений, а также «самиздатовских» перепечаток. «Самиздат» как литературно-общественный феномен существовал и ранее, то есть до Солженицына. Но международный резонанс вызвал именно Солженицын. Созданная им волна «инакомыслия» перехлестнула границы нашего «самого передового» государства и вышла за его пределы. В результате, как ответная реакция, усиливается оперативная группа идеологического Управления. Полный состав группы я не знал. Думаю, что он был текучим, изменяющимся в зависимости от выполнения той или иной программы. Но костяк группы оставался неизменным. В основном он состоял из «разработчиков» и «исполнителей». Некоторые из них занимали очень высокую позицию, но, в соответствии с действующим положением о рангах, в ходе работы контактировали лично со мной. С руководителем московской группы и его «правой рукой» у меня сложились достаточно приятельские отношения. Итак, задача группы на всех уровнях, включая и периферийный, сводилась к пресечению распространения литературного творчества А. И. Солженицына в официальных и неофициальных изданиях. Выход «Одного дня Ивана Денисовича» не прошёл безследно и на Дону. Управление КГБ начало кропотливое, тщательное изучение ростовского периода жизни писателя. Было установлено, что до войны он жил с матерью в Ростове, учился в школе, а затем в университете на физмате, который окончил перед войной. Тотальное изучение его дружеских, приятельских, интимных связей позволило выявить и определить характер людей, их мировоззрение, а главное, определить способы и методы общения с ними. Круг соучеников по школе и сокурсников по университету оказался небольшим (всё-таки прошло более тридцати лет). Люди эти жили в Ростове, Новочеркасске, Таганроге. Были они, конечно, весьма разные. Некоторые из них занимали солидные должности. Информация, полученная от них, вырисовывала следующую картину: мать писателя – машинистка в госучреждении, отсюда постоянная нехватка денег, нужда, лишения. Юноша был одарён, аккуратен, жил буквально по расписанию. Девчёнки любили его за ум, цельность, способности, но похихикивали над его замкнутостью, отчуждённостью. При разговорах с бывшими сокурсниками и приятелями Солженицына обозначилась характерная деталь: чем выше должность собеседника, тем меньше информации о его отношениях с писателем. Некоторые «откровенно», старательно поносили его. Но были среди них и такие, редкие, в общем-то, смелые люди, которые с уважением, более того, преклонением отзывались о великом писателе. Поскольку я руководил одним из подразделений 5-го идеологического отдела Управления КГБ Ростовской области, вся информация о жизни А. И. Солженицына в Ростове сосредотачивалась у меня. Согласно инструкции, эту информацию я немедленно направлял в 5-е Управление КГБ СССР, точнее, в спецгруппу Управления. |
