|
Но мои функции этим не ограничивались. Они были гораздо шире. Центр направлял в Ростов иностранных, заранее подготовленных писателей, которых подробно знакомили с ростовским периодом жизни Александра Исаевича, преследуя единственную цель: дать материал для будущих зарубежных публикаций, компрометирующих имя писателя, – такая практика действовала на протяжении многих лет. И не только при содействии иностранцев. Например, первая жена Александра Исаевича – Наталья Решетовская, с помощью 5-го Управления опубликовала и распространила книгу «В споре со временем», порочащую супруга.
Но вернёмся к иностранным литераторам. Первым из них в Ростове был чех по имени Томаш, сын известного в Чехословакии писателя. В 1968 году, в период так называемой пражской весны, он эмигрировал в Швейцарию, откуда был возвращён на родину органами госбезопасности Чехословакии. Почему? На Томаша возлагались большие надежды, разумеется, с учётом литературного авторитета отца. Лет 35-ти, симпатичный, с приятным акцентом (он говорил по-русски), балагур и компаньон, Томаш моментально располагал к себе. Очень любил выпить, чем активно пользовались заинтересованные службы. В Ростов он прибыл с руководителем московской спецгруппы и майором чешских органов госбезопасности Вацлавом. За несколько дней их пребывания на Дону мы ознакомили гостей с Ростовом, выезжали в Новочеркасск, в Институт Виноградарства и виноделия, где обосновалась «точка» местного отделения КГБ. Попутно знакомили с отобранными руководителем спецгруппы материалами, которые тенденциозно, однобоко преподносились Томашу. Такой сценарий применялся во всех случаях, ибо на этот счёт всегда имелась строгая установка центра. В результате – за рубежом появилась книга Томаша Ржезача «Спираль измены Солженицына» (изд-во «Прогресс», М., 1978. – Примеч. ред.). Спустя некоторое время московские коллеги передали мне подарочный экземпляр книги. Второй визит нанесла писательница из Канады. Не очень популярная у себя в стране, она, по-видимому, решила приобрести международную известность на щепетильной, скандальной «солженицынской» теме. В почтенном возрасте, с грубыми чертами лица, сухопарая, выше среднего роста, она не очень привлекала к себе. На этот раз её принимали под крышей Ростовского отделения АПН (Агентство Печати Новости). Сопровождающий её представитель московской спецгруппы КГБ имел соответствующие документы прикрытия и визитную карточку на русском и немецком языках с указанием телефона-коммутатора – не КГБ СССР, а совершенно другого, что навело на мысль о резиденции КГБ и в Московском АПН. Канадскую писательницу сопровождала также московская переводчица – смазливая, фривольная в обращении, неопределённых лет женщина. Надо полагать, она действительно работала в АПН, параллельно оказывая «услуги» службе Госбезопасности. Однажды, за очередным лёгким ужином, орошённым лёгкой же выпивкой, коллега из центра кивнул в сторону переводчицы и сказал: – Знаешь, кто она? Дочь Анки-пулемётчицы. – ??? Та громко рассмеялась: – А что, разве не похожа? И совсем доверительно: – Кстати, отец мой – Чапаев. До приезда канадской писательницы я, как всегда, получил указания и насчёт увеселительных мероприятий. Мы посетили дегустационный зал магазина «Солнце в бокале», холодильник № 1, где нас встречали и угощали, как самых дорогих гостей. Спектакль продолжался катанием на «Ракете» по Дону. Самым печальным оказался финал этого спектакля. Несколько позднее я узнал, что канадская писательница не только не оправдала затрат и надежд, а якобы публично разоблачила эту аферу КГБ. В таких случаях оправдание находится тут же: козни американских спецслужб. |
