- Вы первый подняли тревогу.

 - Не важно! Разминулись - и точка. Ничто не мешало сразу же лечь на нужный курс.

 - Какая вам разница, где ночевать: на Олиоросе или здесь? Я не собирался заходить на Сикинос по вполне понятным соображениям. Там нет подходящей гавани, где можно было бы укрыться в случае возможного шторма. По-вашему, это не аргумент? Для подводных работ мне нужна погода, понятно?

 - Значит, мы все же пойдем туда?

 - Непременно: и туда, и на Олиорос, и на Гидрею, и на Аморгос. Если вы внимательно изучали карты, то наверняка обратили внимание на то, что столица Аморгоса зовется Миноей. Я верю словам, Джерри, как верю неожиданным совпадениям и вещим снам. Мне приснилось злато-розовое безмятежно спокойное море перед закатом. Таким я и хочу увидеть его, когда придем на Сикинос.

 - Злато-розовое? Красиво! Гомер называл его "виноцветным".

 - Заблуждение переводчика, Джерри. У Гомера оно "пурпурное". Финикияне добывали из морских раковин драгоценный пурпур.

 - Отдаю должное вашей эрудиции, хоть вы мнительны и суеверны.

 - Я не суеверен, но в мире, где все связано со всем, нельзя упускать случайного - боюсь, что ничто не случайно - взаимодействия нитей.

 - Каких нитей, помилуйте, какого взаимодействия?

 - Троньте в любом месте узор паутины, и задрожит вся сеть.

 - Хватит загадок, Рене. Вы задурили голову мне, я, в свою очередь, поморочил нашему русскому другу - достаточно. Понимаю, что вы подготовили эффектный сюрприз, но всему есть границы. Когда наступит момент истины?

 Климовицкий слушал с возрастающим волнением. Загадочная статуя не давала ему ни минуты покоя, но что-то удерживало от прямого вопроса.

 - Тронуть паутину легко, - молвил он по наитию, - но как отреагирует на это паук?

 - Интересное замечание, - оценил Бургильон. - В Internet, куда изливаются все страсти и вожделения человечества, существует бесчисленное множество конференций по интересам. От уфологов до приверженцев Кама-сутры. Есть там и небольшой кружок поклонников классической латыни. Все разговоры, понятно, ведутся на языке Цицерона. Это единственный пункт устава. Вся беда в том, что римляне не предусмотрели подходящих случаю терминов. С паутиной, с сетью - полный порядок: сетью, а заодно и трезубцем, был вооружен еще гладиатор-ретиарий. Хуже обстоит дело с техническими достижениями. Пришлось изъясняться велеречиво - орбис мундиалим, вместо "всемирная", либо приспосабливаться - "кибернетикум".

 - К чему это? - озадаченно осведомился Блекмен.

 - Взгляните сюда, - Бургильон снял со стеллажа обломок керамической вазы. - Видите знаки?

 - Линейное письмо? - Климовицкий осторожно провел пальцем по врезанным в обожженную глину отметинам.

 - Верно: линейное письмо класса А, развившееся из древних иероглифов Крита. Знаки близки к греческому письму класса Б, но неизвестен язык, на котором говорили минойцы. Он не имеет родства ни с одним из известных языков мира. Благодаря гению Майкла Вентриса, мы читаем и понимаем знаки Б, но только читаем знаки А. Лишь изредка попадается известное слово. Например, Кносс. Оно записано слогами как "ко-но-со", хотя произносилось, надо думать, как и теперь: Кноссос. Эта преамбула понадобилась мне, чтобы разъяснить смысл сей уникальной надписи. "Те-се-и-со" читается она. Это Тесей - победитель Минотавра. Имя героя Аттики на Минойском Крите!

 - Вещественное подтверждение мифа, - благоговейно прошептал Павел Борисович.

 - Дрожит, дрожит всемирная паутина, - поощрительно кивнул Бургильон. Надеюсь, вы теперь с большим доверием отнесетесь к столь зыбкой, но красивой конструкции, где легенды, сны и предчувствия свиты в единый узор. С большим пониманием, по крайней мере.