Как тут не порадоваться, что смотреть на это мне уже не придется.

Впереди замаячил высокий деревянный помост с перекладиной и сердце мое в который раз рухнуло вниз и забилось там, перемешивая внутренности в кисель. Ноги вдруг отказали, и вместо того, чтобы с достоинством взойти по узкой деревянной лесенке и презрительно оглядеть толпящихся на площади зевак, я безвольно обвисла в руках стражников и была заброшена наверх как мешок с требухой. Толпа внизу смеялась и свистела, будто ничего забавнее в жизни не видала.

Мастер Палач уже ждал меня, облаченный в традиционный темно-синий плащ с глубоким капюшоном, скрывающим большую часть лица. В руке его я заметила свой платок и прежде чем накинуть мне на шею толстую веревочную петлю, этот добрый человек быстро и аккуратно обвязал им мое лицо. Толпа одобрительно зашумела.

Я ждала грома барабанов, или хотя бы громкого объявления приговора с перечислением всех моих «заслуг» и лихорадочно соображала, что же сказать, когда прозвучит «Ваше последнее слово?», но был только надрывный скрежет рычага, исчезнувшая из-под ног опора, гул натянувшейся веревки и...

Вместо рывка, который сломал бы мне шею, раздался странный сухой треск, а потом мои ноги ударились о землю внизу. Сквозь бешеный грохот сердца я расслышала рев толпы и чей-то полный звериной тоски вопль. Меня тут же выволокли из-под помоста и снова подняли наверх, а я все никак не могла вспомнить что-то очень важное, просто жизненно необходимое.

Взгляд мой отчаянно метался, пока не зацепился за покачивающийся на ветру оборванный конец веревки. Вот тут я и вспомнила наконец: второй раз не вешают. Это что же получается - я свободна?

Без цепей, я уже не шла, а словно парила над землей. Невесомо спустилась с помоста и пошла сквозь притихшую толпу, не оглядываясь, как велит обычай. Свернула в переулок и тут же обессиленно привалилась ближайшей стене. Как-то сразу накатила усталость, да такая, что даже дышать было невыносимо тошно, и я сползла по стене на мостовую, прикрыла глаза, представляя, как врастаю в камни, потом земля смыкается надо мной и больше не надо ничего делать, ни о чем думать...

Я почти уже перестала дышать, когда меня вдруг грубо вздернули на ноги, да еще и встряхнули несколько раз так, что я чуть затылок о стену не расшибла.

- Ты... все ты! Тысяча золотых! Две луны подготовки! А план! Какой план был! Изящный! До мелочей выверенный! И все! Псу! Под! Хвост! - злобно шипел незнакомец, встряхивая меня при каждом слове.

Я попыталась что-то сказать, но горло отозвалось дикой болью. Тело почти не слушалось и на то, чтобы подогнуть ноги ушли остатки сил. Пальцы незнакомца разжались и камни мостовой оказались ничуть не мягче дядиного моста. Будь я здорова, улепетывала бы уже во все лопатки, но сил не было даже на то, чтобы отползти, так что я просто зажмурилась и приготовилась к худшему.

Бить меня не стали.

Когда я, спустя целую вечность, открыла глаза, незнакомец просто стоял и разглядывал меня с таким видом, будто я шестиногая крыса: вроде противно, но и любопытно не меньше, все-таки не каждый день такую несуразицу видишь.

Заметив, что я пытаюсь говорить, он присел надо мной на корточки. Перед глазами все расплывалось, но я разглядела кривой шрам, приподнявший уголок тонких губ в вечной ухмылке и колючие серые глаза.

Интересно, сразу пришибет, или помучает сначала?

- Твой... план... дерьмо... - выдавила я наконец и не узнала свой голос.

То ли скрип, то ли хрип - тихий и жалкий.

- Да что ты можешь знать о моем плане? - презрительно выплюнул мой собеседник, но в голосе его под слоем ярости явно проглядывало любопытство.

- Не... сработал..., - проскрипела я и снова поморщилась.

Болело просто неприлично, видно веревка успела что-то повредить до того, как лопнула. Зато теперь уже не сложно догадаться, с чего ей вообще было лопаться и почему злился тот старикашка.