— Как тебя зовут? — спросила она, поспешно отстраняясь.

— Авл Домиций.

— Ты предан императору Постуму, Авл Домиций?

— Да, домна Летиция. Я ему присягал. И тебе я предан.

— Очень хорошо. Не забывай о своей преданности, Авл. Не забывай даже тогда, когда остальные забудут.

— Не забуду, клянусь Юпитером, — воскликнул он слишком громко и слишком страстно.

— И не пускай больше гения в сад. Пусть гуляет, где хочет. Но только не здесь.

Он вновь придвинулся ближе. Он чувствовал, ее тоже тянет к нему. Но она вновь отступила. Вскинула глаза. В вечернем полумраке в этом взгляде можно было прочесть все что угодно.

— Не здесь…— шепнули ее губы.

— Домна Летиция! Домна Летиция! — На галерею выскочила служанка. — Только что звонили из Эсквилинской больницы. Старика Тиберия избили…

— Что? — не поняла Летиция. Избили старика? Она ослышалась? Такого в Риме не бывало. Сколько Летиция живет — за долгие-долгие шестнадцать лет ни разу не бывало такого.

— Избили… — голос служанки сделался виноватым, будто ей стыдно было говорить такое. — Он в больнице.

Летиция едва узнала Тиберия. Лицо распухло и почернело, глаза совершенно заплыли.

Одна нога была на растяжке, вскинутая вверх, как указатель, с укрепленными грузами. Вторая — просто в гипсе.

— Тиб… что ж такое. Кто это? — растерянно прошептала Летти, гладя старика по лежащей поверх одеяла руке. На тонкой прозрачной коже синяки казались черными.

— Не знаю. Какие-то подонки. Остановили на улице. Спросили мое имя. Я назвался. Чего мне скрывать? И вдруг они… они… о боги… они стали меня бить. Меня, старика… Я служил еще Адриану, отцу Элия…

Старик затрясся, по щекам его покатились слезы.

— Тиберий, друг мой, не надо, не надо, не плачь, — повторяла Летиция. — Здесь тебя никто не обидит…

— Они были в черном. Как обвиняемые в суде. Все в черном, — шептал Тиберий распухшими лиловыми губами.

Летиция не знала, как его утешить, и плакала вместе с ним.

— Будь у меня силы, я бы покончил с собой. Бросился бы с моста в Тибр. Это просто. С моста в Тибр…

— Я побуду с тобой. Хочешь, посижу здесь до утра. Не бойся, Тиберий. Я вызову преторианцев, чтобы тебя охранять.

— Не надо преторианцев, — запротестовал старик. — Что я — член императорской семьи? Мне не положена охрана.

— Но я останусь, — заявила Летиция. — И мне охрана положена. — Голос Летиции зазвенел от гнева. Когда она говорила таким тоном, перечить ей было невозможно.

Утром навестить Тиберия явилась Порция. Долго мешкала у порога, боялась войти. Наконец превозмогла себя и подошла к кровати. На пострадавшего она старалась не смотреть. Лицо ее то покрывалось красными пятнами, то становилось белее снега.

— Тут кое-что для тебя… — Порция неуверенно протянула корзиночку с пирожками и фруктами.

Губы Тиберия брезгливо скривились.

— Пусть она уйдет, — выдохнул он, отворачиваясь.

— Я от души… от всей души… — Рука Порции так задрожала, что женщина едва не уронила корзинку на пол. Летиция вовремя подхватила подарок.

— Рада тебя видеть, Порция. Как ты поживаешь? Если что надо — приходи. Все клиенты Элия теперь находятся под моей опекой. Ты можешь прийти в любое время. — Летиция обрадовалась искренне. Ведь Порция служила у них, когда Элий был жив. С нею можно поговорить об Элии.