Жест прямо-таки расточительный, и все же я решаю ограничиться неделей. Целый месяц!.. Я не знаю, что со мной будет через два дня, а мне предлагают машину на целый месяц. Выкладываю необходимую сумму, ставлю неизбежную подпись, и сделка закончена. Простившись с автомобильными реставраторами, сажусь в «волво» и с оглушительным ревом пролетаю под триумфальной аркой со ржавой вывеской: «Прокат автомобилей».

 Уже без четверти час, а я, прежде чем возвратиться в отель, должен еще кое-что сделать. Включаю третью и энергично нажимаю газ. «Волво» и в самом деле довольно резва для своего возраста, и через каких-то десять минут я уже на окраине города, ищу улочку, известную мне только по карте. Час тридцать, я снова в центре. От Вестерброгаде сворачиваю влево и оставляю своего «волво» в заранее выбранном гараже, находящемся прямо за бульваром. Не потому, что мне стыдно передвигаться по главным улицам на этом патриархе автомобилей, а просто я жалею его усталое сердце.

 Мне ничего не стоит вернуться в отель пешком, тем более что попутный ветер опять подталкивает в спину. Но у меня такое чувство, что мои американские знакомые могут зайти ко мне в отель, и затевать игру в прятки не следует. Так что снова приходится прибегать к этому разорительному виду транспорта – такси. Мои американские знакомые… Их двое. Больше не слышно разноязычной речи в кулуарах конгресса, на приемах нет больше пестрого сборища у Тейлоров, нет Дороти. Нет ни глухого Хиггинса, ни потного Берри. Светская суета и сентиментальные сцены незаметно сменились покоем и одиночеством. Словно какой-то незримый режиссер вводил в мою жизнь одно за другим действующих лиц и, после того как они проваливали свои роли, устранял их.

 И вот теперь из всей труппы остались только мы вдвоем с режиссером, если исключить Грейс, которая вчера уже не явилась на нашу встречу. Словом, все утихло и успокоилось, только эта их тишина совсем меня не успокаивает, потому что чует мое сердце, что это затишье перед бурей.

 Кое-кто мог бы сказать, что до сих пор все шло вполне естественно и нечему, мол, удивляться, если в большом городе одни уезжают, другие остаются. Слишком даже естественно, добавил бы я. Но когда эти естественно развивающиеся события следуют определенной логике, это уже наводит на размышления. У Сеймура уверенный почерк, и он умеет, не допуская «правописных» ошибок, выписывать внешне невинные завитушки, однако это не мешает мне проникать в их скрытый смысл. И констатировать, что упускаю время, хотя я в этом и не виноват. Было бы идеально, если бы я уже сложил свой чемодан, зарегистрировал билет на самолет или даже летел в обратном направлении. А я все еще не установил адреса Тодорова и все еще не уверен, ступала ли вообще когда-либо нога какого-нибудь Тодорова в том шестиэтажном доме, или дом служит лишь ловушкой для таких, как я.

 Такси останавливается возле стеклянной двери отеля «Кодан». Расплатившись с шофером, выхожу из машины и направляюсь к входу. Вдруг с противоположного тротуара меня окликает Грейс:

 – Мистер Коев!

 Перед «плимутом» Сеймура стоит секретарша, а за рулем невозмутимо восседает сам владелец.

 – Вы сегодня, кажется, убежали из библиотеки, а вот от нас вам убежать не удастся,– – тихо говорит Сеймур, через окно протягивая мне руку.

 – У меня и в мыслях не было убегать из школы,– – возражаю я и в качестве вещественного доказательства показываю томик, озаглавленный «Миф и информация».– – Видимо, мы просто разминулись.

 – Ваше мнение мне очень интересно,– – признается американец, бросив взгляд на томик.– – Суетность мне чужда, но все же приятно знать, что хоть один человек полистал твою книжку. Смотрите, с тех пор как вышла в свет, она, вероятно, еще не раскрывалась.