Чарльз Диккенс. Большие надежды
ГЛАВА I
Фамилия моего отца была Пиррип, мне дали при крещении имя Филип, а так
как из того и другого мой младенческий язык не мог слепить ничего более
внятного, чем Пип, то я называл себя Пипом, а потом и все меня стали так
называть.
О том, что отец мой носил фамилию Пиррип, мне достоверно известно из
надписи на его могильной плите, а также со слов моей сестры миссис Джо
Гарджери, которая вышла замуж за кузнеца. Оттого, что я никогда не видел ни
отца, ни матери, ни каких-либо их портретов (о фотографии в те времена и не
слыхивали), первое представление о родителях странным образом связалось у
меня с их могильными плитами. По форме букв на могиле отца я почему-то
решил, что он был плотный и широкоплечий, смуглый, с черными курчавыми
волосами. Надпись "А также Джорджиана, супруга вышереченного" вызывала в
моем детском воображении образ матери - хилой, веснушчатой женщины.
Аккуратно расположенные в ряд возле их могилы пять узеньких каменных
надгробий, каждое фута в полтора длиной, под которыми покоились пять моих
маленьких братцев, рано отказавшихся от попыток уцелеть во всеобщей борьбе,
породили во мне твердую уверенность, что все они появились на свет, лежа
навзничь и спрятав руки в карманы штанишек, откуда и не вынимали их за все
время своего пребывания на земле.
Мы жили в болотистом крае близ большой реки, в двадцати милях от ее
впадения в море. Вероятно, свое первое сознательное впечатление от
окружающего меня широкого мира я получил в один памятный зимний день, уже
под вечер. Именно тогда мне впервые стало ясно, что это унылое место,
обнесенное оградой и густо заросшее крапивой, - кладбище; что Филип Пиррип,
житель сего прихода, а также Джорджиана, супруга вышереченного, умерли и
похоронены; что малолетние сыновья их, младенцы Александер, Бартоломью,
Абраам, Тобиас и Роджер, тоже умерли и похоронены; что плоская темная даль
за оградой, вся изрезанная дамбами, плотинами и шлюзами, среди которых
кое-где пасется скот, - это болота; что замыкающая их свинцовая полоска -
река; далекое логово, где родится свирепый ветер, - море; а маленькое
дрожащее существо, что затерялось среди всего этого и плачет от страха, -
Пип.
- А ну, замолчи! - раздался грозный окрик, и среди могил, возле
паперти, внезапно вырос человек. - Не ори, чертенок, не то я тебе горло
перережу!
Страшный человек в грубой серой одежде, с тяжелой цепью на ноге!
Человек без шапки, в разбитых башмаках, голова обвязана какой-то тряпкой.
Человек, который, как видно, мок в воде и полз по грязи, сбивал и ранил себе
ноги о камни, которого жгла крапива и рвал терновник! Он хромал и трясся,
таращил глаза и хрипел и вдруг, громко стуча зубами, схватил меня за
подбородок.
|
