|
- Ваш сын? - Да как вам сказать... - глубокомысленно протянул Джо, хотя размышлять тут было решительно не о чем, просто уж так повелось у "Трех Веселых Матросов" - попыхивая трубкой, принимать глубокомысленный вид, о чем бы ни зашел разговор. - Пожалуй, что нет. Нет, не сын. - Племянник? - Да как вам сказать... - протянул Джо все с тем же выражением глубокого раздумья, - нет, не стану вас обманывать, нет, не племянник. - Так кто же он вам, черт подери? - спросил незнакомец, и мне послышалась в его вопросе совершенно излишняя горячность. Тут в беседу вступил мистер Уопсл; будучи хорошо осведомлен в вопросах родства, поскольку ему по долгу службы полагалось помнить всех родственников, с коими не разрешается вступать в брак, он подробно разъяснил, какие узы связывают меня с Джо. Увлекшись, мистер Уопсл в заключение своей речи грозно прорычал какой-то монолог из Ричарда Третьего и добавил: "Как сказал поэт", видимо считая, что этим достаточно оправдал свое поведение. Замечу кстати, что, упоминая обо мне, мистер Уопсл всякий раз считал своим долгом взъерошить мои волосы и спустить их мне на глаза. Одному богу известно, зачем и он и все, кто бывал у нас в гостях, подвергали мои глаза этой пытке. Но в моем детстве не было, кажется, ни одного случая, чтобы при упоминании обо мне какой-нибудь обладатель огромной ручищи не выразил мне своего покровительства таким вот глазоубийственным способом. Все это время незнакомец не отрываясь смотрел на меня, да так смотрел, словно твердо решил в конце концов выстрелить и уложить меня на месте. Однако после того, как он помянул черта, он ни разу не раскрыл рта до тех самых пор, пока не подали стаканы с ромом; вот тут-то он и выстрелил, и выстрел этот был совсем особенный. То были не слова, а некая пантомима, которую он разыграл специально для меня. Он специально для меня помешал в стакане и специально для меня попробовал свой ром с водой, причем и пробовал он его и помешивал не ложкой, которую ему подали, а подпилком. Он сделал это так, что никто, кроме меня, подпилка не видел, и тут же вытер его и спрятал в карман. Но я мгновенно понял, что это подпилок Джо и что странный человек знаком с моим каторжником. Как завороженный, я сидел и смотрел на него, но он, словно забыв о моем существовании, развалился на скамье и безмятежно беседовал, главным образом о кормовой репе. Субботними вечерами на нашу деревню нисходило сладостное чувство, - словно все дела сделаны и можно спокойно передохнуть перед тем, как жить дальше, - и, поддаваясь этому чувству, Джо осмеливался по субботам засиживаться в трактире на полчаса дольше, чем в другие дни. Когда же эти полчаса и ром с водой одновременно подошли к концу, он поднялся и взял меня за руку. |
