– Я сэкономлю вам время. Дважды в день, в час и в пять, я вхожу в компьютер Уоррингтона через модем. Программное обеспечение распознает все новые файлы или те, которые были модифицированы с момента последнего доступа. Потом файлы из моего компьютера поступают в уоррингтонский, и наоборот. Система также предупреждает меня в том случае, если какой‑нибудь файл был модифицирован обоими офисами.

– Довольно остроумное программирование, – заметила я.

– Нашу программу разработал брат моего мужа и поневоле сделал все, чтобы она работала как надо, иначе я бы превратила его жизнь в ад, – сказала Рейчел. Это я могла себе представить. Еще в юридическом колледже я узнала правило – никогда не раздражай еврейских принцесс.

– Теперь неприятный вопрос, – сказала я.

– Догадываюсь. У кого есть доступ к компьютерам? – Я кивнула. – Это действительно необходимо? – Я опять кивнула. – Полагаю, вам будет недостаточно, если я скажу, что к ним имеют доступ только работники офиса?

Я начала чувствовать себя так, будто я слежу за подпрыгивающим мячом.

– Вам нужны имена? – продолжала Рейчел. –А еще лучше фотографии.

Она вскинула брови, потом фыркнула:

– Вы никогда не подумывали о работе в агентстве недвижимости? С вашим нахальством вы могли бы, стоя посреди прогнившей развалюхи с гнилыми, сырыми стенами, убедить клиентов, что эта недвижимость обладает уникальным потенциалом, который под силу раскрыть только им.

– Спасибо, но я предпочитаю ловить мошенников, а не уподобляться им.

– Цели обычно добиваются лестью, но не оскорблениями, – парировала Рейчел. – Ладно, если вам не очень трудно, присмотрите за офисом, пока я попытаюсь удовлетворить ваши требования?

Я даже уселась за стол, когда Рейчел скрылась в своем кабинете. Конечно, она могла оттуда позвонить и предупредить своих подельников, но мне в такое не верилось. К счастью, за эти несколько минут клиенты не появлялись. Очевидно, утро четверга – не самое горячее время для агентов по недвижимости. Рейчел вернулась с конвертом с фотографиями.

– Вот. В прошлом году на Рождество мы устраивали ужин для сотрудников. Единственный новый человек, который появился с тех пор, это Джейсон, но его вы уже видели.

Рейчел протянула мне стопку снимков. Они отмечали Рождество в греческой таверне, и снимки были, очевидно, разложены в обратном порядке, потому что на первых были запечатлены необузданные скачки, которые греки, как и шотландцы, называют танцами. Пока я никого не узнала и продолжала просматривать фотографии. И вот на седьмом снимке в конце стола я увидела ее. Мелкие, правильные черты лица, расширяющегося к красным глазам, острый подбородок. Совсем как на рисунке Дианы Шипли, только волосы у женщины на фото были, очевидно, натуральные– темно‑пепельные, подстриженные перышками под мальчика. Я указала на женщину:

– Кто это?

Рейчел пристально посмотрела на меня:

– А что? Почему вы спрашиваете?

– Не думаю, что вы хотите узнать ответ, – мягко отозвалась я. – Так кто она?

– Ее зовут Лиз Лоуренс. Она работает два дня в неделю в нашем уоррингтонском офисе. Уже почти три года. Я думаю, вы ошибаетесь, мисс Брэнниган. Она милая женщина. И хорошо работает, – упорствовала Рейчел.

Я вздохнула. Иногда из‑за своей работы я чувствую себя злой волшебницей, которая объясняет детям, что Санта‑Клауса не существует. Причем сегодня же мне предстояло обрушить разочарование еще на одного человека, и это было самое печальное.