|
– Зачем же в таком случае вы живете в искусстве? – Потому что я выполняю свой долг перед собственной совестью. Я воспитывался во время нацизма, а нацизм многолик и всеяден, а у меня есть дети. Я боюсь за них, и я в ответе за них перед богом. – Вы считаете, что нацизм можно проанализировать, используя форму интеллектуального вестерна? – снова спросила китаянка. – Почему бы вам не избрать иную форму, конкретную, построенную на фактах сегодняшнего дня? Люс ответил: – Спасибо за предложение, я буду думать над ним. До свидания, господа, мне было чрезвычайно интересно с вами... 7 ...Он зашел в свой номер, разделся, влез в ванну и долго лежал в голубой холодной воде. Потом он докрасна растерся мохнатым полотенцем и убавил кондиционер. В номере уже было прохладно, и он подумал, что когда выйдет на улицу к Хоа, то в липкой ночной жаре снова схватит насморк. Он все время мучился насморками: и в Сингапуре, и в Тайбэе, и в Гонконге. После прохлады закупоренного номера, где мерно урчит кондиционер, липкая жара улицы, потом холод кондиционированного такси – и жара, страшная, разрывающая затылок жара, пока дойдешь от такси до холодного аэропорта или до кабака, где кроме кондиционеров под потолком вертятся лопасти громадных пропеллеров, разгоняющих табачный дым. «Я похудел килограмма на три, – подумал Люс, упав на низкую мягкую кровать, – прихожу в норму. Кто это говорил мне, что если ты жирен сверх нормы, то это вроде как целый день носить в руке штангу. Выходит, я каждый день таскаю штангу в десять килограммов». Он посмотрел на часы, лежавшие на тумбочке: Хоа будет ждать в десять тридцать. «У меня еще тридцать минут, – подумал Люс. – Можно успеть поработать...» Люс поднялся с кровати, достал из портфеля диктофон в включил звук. «Джейн. Нет, что вы, Фердинанд... Он был влюблен в нее. Люс. По моему, это естественное состояние для мужчины – желать ту женщину, в которую влюблен. Джейн. Но он хотел жениться на ней... Вы ведь очень щепетильны в вопросах брака. Знакомство, дружба, потом помолвка, свадьба, а уже потом... Люс. Кто это вам наплел? Мы не мастодонты. Джейн. А я думала, вы это смогли сохранить в Германии. Люс. Я же не думаю, что вы это сохранили у себя в Британии... Джейн. У вас больше от традиций, чем у нас. Уж если англичане новаторы, так они во всем новаторы. Люс. Почему вы говорите об англичанах «они». Можно подумать, что вы полинезийка. Джейн. Я плохая англичанка, Фердинанд. Я просто никакая не англичанка. А может быть, я настоящая англичанка, потому что меня все время тянет на Восток. Люс. А она очень красива? Джейн. Кто? Исии? Очень. Люс. Ноги у нее кривые? Джейн. Что вы!.. У нее замечательная фигурка. Иначе кто бы ее пригласил в ночную программу? Такие «мюзикл» здесь очень дороги. Люс. Я три дня проторчал в баре министерства информации, пока не докопался до фамилии продюсера, который привозил их сюда. Вы неверно сказали его имя. Джейн. Почему? Синагава сан. Люс. Нет. Не Синагава, а Шинагава. Это, оказывается, большая разница. Мне еще надо узнать, где Дорнброк арендовал для нее дом... Джейн. Вам не скажут. Там, где всеобщий бедлам, особенно тщательно следят за индивидуальной нравственностью. Люс. Я звонил к этому самому Шинагаве... В Токио... Джейн. Ну и что? Люс. Он улетел на гастроли со своими девицами в Тайбэй. Я заказал себе билет на послезавтра. Джейн. Летите «МСА». |
