|
Редактор Ленц, одеваясь, сказал Ауфборну, что он надеется через час вернуться. «Мы быстро посмотрим этот материал, – сказал он, – и вернемся. Игра стоит свеч». – В каких частях вы служили, господин Диль? – Я не воевал. Я работал в тылу. – После войны вы привлекались к ответственности? – Вы меня вызвали в качестве свидетеля по делу Люса. Какое отношение ваш вопрос имеет к этому делу? – Словом, вам бы не хотелось отвечать на этот вопрос – я верно вас понял? – Да. – Благодарю вас, у меня к вам больше ничего нет. Одно только уточнение: человек Люса был невзрачен собою, шатен, в коричневом костюме? – откровенно посмеиваясь, спросил Берг. – Вас, видимо, удивила его внешность: человек из кино, а такой ординарный... Не так ли? – Вы правы, господин прокурор, в его внешности не было ничего приметного. – Да уж конечно, если б там было что нибудь заметное, вы бы не могли этого не отметить для себя: все таки восемь лет работы в полиции у нацистов – это большой срок... – Я протестую, господин прокурор! Я работал не в полиции нацистов, а в полиции Германии. Вы тоже работали, пользуясь вашей терминологией, в органах юстиции у гитлеровцев. – Между прочим, вы совершенно правы. Да, господин Диль, я действительно работал в органах юстиции при гитлеровцах, и даже то, что вы карали, а я пытался защищать, – даже это не успокаивает мою совесть: ведь я работал у гитлеровцев, господин Диль. – Редактор Ленц, я допросил ваших свидетелей. Они дали вполне убедительные показания. Прежде чем мы приступим к следственному эксперименту, я бы хотел вернуться к вопросу о публикации в вашей газете интервью с болгарином. – Теперь, когда, кажется, все становится на свои места и все поняли, что я пал жертвой провокации, я вам отвечу. После того как помощник Люса прокрутил мне материал и я уплатил ему деньги, он передал мне интервью с болгарином. – И фотографию Кочева он тоже передал вам? – Да. – Как вы объясните тот факт, что он вам дал фотографию не из отснятого Люсом материала, а с паспорта Кочева? – Вы убеждены, что мы напечатали фото Кочева с его паспорта? – Так утверждают болгары. – Я не могу, конечно, опротестовывать заявление болгар... Они это официально утверждают? – Вполне. – Естественно, я не могу их опротестовывать... Вероятно, вызвав на допрос помощника Люса, вы сможете задать ему этот вопрос и потребовать мотивированного ответа. – Вы правы. Прошу вас ответить мне: согласны ли вы встретиться с помощником Люса? – Конечно. – Тогда я попрошу вас пройти в соседний кабинет. Они перешли в большой зал, где была собрана вся группа Люса: ассистенты, помощники, звукооператор со своей командой, помощники продюсера, шоферы, обслуживавшие «лихтвагены» и «тонвагены», привлеченные статисты. Сам Люс сидел поодаль, на отдельном стуле, а за ним стоял полицейский. – Пожалуйста, укажите мне, господин Ленц, человека, передавшего вам за тысячу марок материал, отснятый Люсом. Ленц попросил: – Включите, если можно, верхний свет, тут довольно темно. Берг неторопливо подошел к двери и повернул выключатель. Дрогнув голубым, беззащитным поначалу светом, мертвенно засветились большие плафоны. «Почему этот покойницкий свет называют дневным? – подумал Берг. – Какая глупость! Это все реклама...» – Так лучше? – спросил он Ленца. – Да, благодарю вас. Ленц дважды очень внимательно оглядел собравшихся здесь людей и сказал: – Простите, господин прокурор, но здесь того человека нет. |
