– Водитель? Не умеешь водить?!

– Умею, но не люблю.

– Как и делать руками?

– Я всё умею. Но не всё хорошо. Я гений в продажах и переговорах.

– Так уж и гений? А скромность?

– Правда предпочтительней. Чем ты занимаешься в свободное от гостиниц время?

– Детей учу рисовать.

– Тогда тебе будет интересно, – он подался вперёд, словно нащупав, наконец, точку соприкосновения. – Знаешь, что такое «Burning man2»?

Знала ли я?! Боже! Конечно, знала! Семьдесят тысяч человек приезжают намашинах в пустыню Невада со всем скарбом для того, чтобы сходить с ума в творческом экстазе, а иногда и в наркотическом, но не суть... Главное, народ съезжается туда, чтобы почувствовать свободу, чтобы танцевать круглосуточно, устраивать невообразимые инсталляции, ходить в фантастических костюмах и жить почти месяц в обществе, где нет денег, зато есть натуральный обмен ивозможность радикального самовыражения! Это место, где собираются скульпторы, музыканты, художники и те, кому хочется уйти в отрыв! Там создаются дерзкие тенденции, новые слова в искусстве, это сумасшествие в самом хорошемсмысле слова. Это мечта! Моя несбыточная мечта! Потому что билет туда стоитпод сотню тысяч долларов. Проект мой в позапрошлом году завернули, и никакой «благодетель» не помог, увы... Хоть и обещал. У меня тогда даже руки опустились. Вместе с самооценкой. И потому я только сказала:

– Да, слышала.

– Я ездил туда три года подряд, – загорелись глаза Артёма. – Мы жили в соседних трейлерах с Энни Хэттавэй3. Она классная, такая простая в общении. Тамнереально! Ты обязательно должна побывать в Неваде! Для художника – золотое место.

– Однажды обязательно, – кивнула я, начиная злиться.

А наш миллиардер достал Айфон и принялся показывать фотографии мужчины в шортах, почти плавках и в цветной, полосатой меховой куртке, в стим панковских очках и шлеме, в сандалиях со шнуровкой, как у римского легионера, наидеальных, смуглых ногах. И всё это на фоне гор и песков.

– Это я, – подмигнул Артём.

– Я б тебя не узнала, – сказала я.

– В этом вся соль, – радостно откликнулся он. – Там нет имён, званий, регалий иролей.

– Не жарко было? – сочувственно спросила Лизочка.

– Нет, там плюс сорок, но такой ветер с гор! – и Артём принялся с азартомрассказывать, о диджеях, играющих с утра до вечера, о парне в шубе из лампочек, которая была такой тяжёлой, что танцевать у него не получалось – ходил, как медведь взразвалочку; про телефон среди песков, по которому если позвонишь, кто нибудь обязательно ответит. Неизвестно, на каком конце пустыни, и не важно, на каком языке. Почти Кин дза дза, только поярче – съезд малиновых и жёлтых штанов без необходимости делать друг другу «Ку». В общем, фантастический коммунизм для очень богатых людей.

Слушать Артёма было потрясающе интересно! И да, он был возмутительно красив. Но я должна признаться: я ему завидовала. И где то в глубине сердилась всё больше и больше на него и на себя. Потому что чувствовала, как невыносимо далёк его мир от моего. Кажется, мы вообще с разных планет...

Когда он закончил рассказ о своих приключениях в Неваде, я обнаружила, что нанаших тарелках уже давно пусто.

– Счёт, пожалуйста, – сказал Артём.

– Раздельные счета, – поправила я.

– Вот ещё! – возмутился Артём. – Я заплачу.

– У меня есть деньги! – ответила я напряжённо.

Я снова почувствовала то привычное, иссушающее душу унижение со вкусомбезденежья и социального статуса чуть выше нищеты. Я ненавижу это! Ночувствую.