— Не волнуйтесь, успела, — сердито выдохнул толстяк, распуская узел галстука и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, словно от нашего нелегкого разговора его того и гляди хватит удар. — На прошлой неделе Света Кашкина залезла на шкаф и спрыгнула оттуда на спину учительнице. И орала при этом так, что Людмилу Ивановну увезли с сердечным приступом на «Скорой».

 — Так вот когда Светланка оторвала рюшку на шортах! — догадалась я. — Должно быть, когда девочка спрыгивала со спины учительницы, злые дети убрали стул, на который она метила попасть, Светик зацепилась шортами за угол парты, и рюшка превратилась в поросячий хвост.

 Мой собеседник как-то странно посмотрел на меня, пробурчал под нос «сумасшедший дом» и монотонно продолжал:

 — Конечно, Светочка хорошенькая, с этим не поспоришь. Именно поэтому первого сентября ей поручили колокольчиком звенеть. Выпускник Ежов понес младшую Кашкину на плечах к школе, так эта бестия вскарабкалась парню ногами на плечи, ухватилась за карниз, взобралась на козырек над крыльцом и, стоя во весь рост, звенела колокольцем, пока ее не сняли с верхотуры. Ежов до сих пор в школу не ходит, решил экстерном заканчивать одиннадцатый класс. Нервы, говорит, после этого случая расшатались. На первоклассников, говорит, смотреть не могу. Так и тянется нога им пендаля отвесить.

 Я понимала Ежова. Светик и на меня ежедневно взбиралась, как отважный юнга на мачту корабля, но это же не повод, чтобы наказывать прелестное создание?

 Я уже давно не слушала прочувствованную речь директора школы про художества Светика, а смотрела на дверь, в приоткрытой щелке которой маячила красивая мужская голова. На мой взгляд, голова была даже слишком красивая. Обладатель ее вобрал в себя все те черты, которые я с недавнего времени не выношу в мужчинах. Он был высок и светловолос, как тот голландец из Гааги, и лучезарно улыбчив, как мой бывший муж. Зеленые глаза незнакомца так и искрились благожелательностью, а длинные, музыкальные пальцы выбивали по двери тревожную дробь, привлекая внимание находящихся в кабинете. Я посмотрела на дверь, на пальцы, на идеальную прическу нового посетителя и опять покорно уставилась на директора школы. Но тот успел перехватить мой настороженный взгляд и обернулся к двери.

 — Михаил Андреевич, простите великодушно, — низким голосом пророкотал красавец. — Дела задержали. Разрешите войти?

 — Входи, Антон, — обрадовался хозяин кабинета. И, поджав губы, добавил, обращаясь ко мне: — Вот, пригласил представителя пострадавшей стороны. Знакомьтесь, брат избитой Ольги, Антон Смирнов.

 — Очень приятно, — скривилась я.

 Заметив выражение недовольства на моем лице, Михаил Андреевич не стал тянуть кота за хвост, а перешел сразу к делу.

 — Я давно уже понял, что тандем Смирнова — Кашкина — это атомная бомба! — обличительно заговорил он, перекладывая бумаги на столе. — И заводила в этой шайке — ваша Лизавета! — Дрожащий палец директора уперся мне в грудь. — А Оленька Смирнова — жертва изощренных выдумок Лизы Кашкиной.

 — Не знаю я никакой Смирновой, — пробурчала я, отстраняясь от директорского перста и с неприязнью поглядывая на нового визитера.

 — Возможно, вам что-то скажет имя Шакира, которым с недавнего времени называет себя моя младшая сестра? — приветливо улыбнулся красивый блондин.

 Он был сама любезность и смотрел на меня с неприкрытой симпатией. Как белобрысый голландец. Или мой бывший муж до того, как увлекся той проходимкой по связям с общественностью. Но на ласковые взгляды я больше не покупаюсь, и поэтому я демонстративно отвернулась в сторону, чтобы лишний раз не встречаться с Антоном глазами.