Обладательница восточной размахайки покивала, не отрываясь от своего занятия, и пробормотала:

 — Нянька — это хорошо. Пусть в магазин сходит, пельменей купит.

 Домработница достала из коробки еще пару купюр, и мы вышли из кабинета.

 — Нинок у нас психолог по семейным вопросам, — передавая мне деньги на продукты, проговорила баба Зина, с уважением поглядывая на кабинетную дверь. — Через Интернет консультирует. Денег на этих консультациях зарабатывает целую кучу! Видала, сколько у нее в коробке тысячных бумажек лежит? Когда кому из семейных надо — заходят и берут. Главное, сказать, на что. Так что ты тоже свою зарплату бери, не стесняйся.

 — А сколько брать? — скромно уточнила я.

 — Что ж ты расценки в агентстве не узнала?  <style name="FontStyle64">—   пожурила меня собеседница. — Я, как устраивалась на работу, первым делом насчет оплаты справочки навела.

 Не стоит думать, что я такая уж непрактичная. С московскими расценками на услуги нянь я тоже ознакомилась в первую очередь и поэтому заметила, что полностью владею информацией.

 — Вот и множь эту цифру на три, — поучала меня оборотистая женщина. — Трое детей на твоем попечении — значит, втрое больше платить должны.

 Раскрыв мне глаза, помощница по хозяйству засеменила по коридору в сторону кухни. Обрадованная неожиданным поворотом дела, я бодро потрусила за старушкой.

 За обсуждением финансовых вопросов мы дошли до кухни, но там никого не оказалось. Юридически подкованный Ромка сбежал. Баба Зина сделала суровое лицо и двинулась по коридору в сторону детских комнат.

 Квартира Кашкиных представляла собой так называемый лофт с просторным холлом, часть которого была отгорожена извилистой стеной под кухню. Вдоль уютной гостиной с огромным синим диваном и здоровенной плазмой шел длинный коридор в форме волны, в который выходили четыре белые двери — три детские и кабинет. Две серые дверки поуже и поменьше вели в ванные комнаты, которых на самом деле было три. Третья уборная сообщалась с кабинетом — должно быть, для того, чтобы мама Кашкина не отвлекалась по мелочам от своей великой психологической миссии.

 Баба Зина промаршировала до конца коридора и остановилась рядом с ближайшей к кабинету дверью. Рывком распахнув белую створку, старушка вкатилась в Ромкину комнату и, уперев руки в бока, замерла на середине захламленного помещения. Ромка сидел на подоконнике перед телескопом в позе астронома, совершающего великое открытие. На наше вторжение мальчишка отреагировал весьма своеобразно — замахал на нас руками и жестами стал умолять не мешать ему работать.

 — Чего расселся, прибирайся, а то все выкину! — грозным голосом прикрикнула женщина на владельца апартаментов.

 Я окинула взглядом мальчишечью спальню и согласилась с бабой Зиной — детская действительно нуждалась в уборке. Больше всего Ромкина комната напоминала библиотечное хранилище, где идет инвентаризация. Повсюду — даже на письменном столе и разобранном диване — валялись растерзанные журналы, зачитанные книги, мятые, криво подписанные тетради и сборно-разборные конструкторные монстры — биониклы. Даже Ромкин телескоп был пристроен на покосившуюся стопку журналов, а сам он восседал на толстой потрепанной книжке.

 Воодушевленная тройной оплатой, я оптимистично подхватила с пола солидный, красиво оформленный том под названием «Драконоведение» и хотела положить его на полку, но случайно раскрыла книгу и не смогла оторваться. На странице был приклеен переливающийся клок чешуйчатой, почти что настоящей серой кожи, под которым шла надпись — «Шкура зерастанского дракона».