Эд Уандер сказал мрачно:

– Дженсен Фонтейн считает, что Таббер – это псевдоним.

Базз покачал головой.

– Такое имя не может быть псевдонимом. Никто, кроме помешанных на Библии родителей, не повесит на ребенка такую кликуху. Никто сам себя так не назовет.

– Он сказал, что он не христианин.

– Может быть, и нет, но его родители были христианами. Возможно, проповедниками. Когда он впадает в гнев, то начинает изъясняться, как трясун или что‑то вроде. Он, должно быть, нахватался этого еще в детстве. Послушай, Крошка Эд, ты очень хочешь его найти? И зачем? И что случилось с твоими усами?

Эд почесал гладкую кожу там, где еще сегодня утром были пучки усов. Он пробормотал самообвинительно:

– Может быть теперь, когда я больше не способный молодой человек, делающий карьеру, я не должен выглядеть как таковой?

Базз Де Кемп посмотрел на него, по‑птичьи склонив голову, и зажег сигару, которую до сих пор просто мусолил во рту.

– Это непохоже на Крошку Эда Уандера, – сказал он.

– А что похоже на _к_р_о_ш_к_у_ Эда Уандера? – сердито спросил Эд.

Базз ухмыльнулся.

– Обычно он идет, куда ветер дует.

– Не понимаю, как тебе удается со мной ладить, – фыркнул Эд.

– Сам удивляюсь, – ухмыльнулся Базз. – Может быть потому, что я к тебе привык. Ты когда‑нибудь замечал, как мы ладим с людьми, к которым привыкли? Почему‑то очень не хочется расставаться с кем бы то ни было, кого хорошо знаешь.

– Значит, к тому времени, как ты узнал, что я из себя представляю, ты уже ко мне привык и не смог меня избегать, а?

– Примерно так. Слушай, как сильно ты хочешь найти старину Таббера?

Эду никогда не удавалось по‑настоящему рассердиться на насмешки Базза Де Кемпа. Но если когда‑нибудь он и злился, то никак не сейчас.

– Не знаю, – проворчал он. – Наверное, я дурак. Если он меня увидит, он, пожалуй, наложит такое заклятие, которого хватит раз и навсегда, как гемофилии. Но я ввязался в эту историю с самого начала, и теперь поздно отступать.

Базз Де Кемп внимательно разглядывал его.

– Какая тебе в этом польза? – Он выдохнул дым, не вынимая изо рта сигары. – Я имею в виду, кроме стремления к смерти.

– О, господи, – пробормотал Эд. – Развлечений я ищу. Да никакой мне в этом пользы. Какая вообще в этом может быть польза?

Газетчик покачал головой.

– Это и впрямь никак не похоже на Крошку Эда Уандера. Ну ладно. Я возьмусь за это. Может быть, найдется запись о рождении Нефертити, или запись о браке самого Таббера, и это даст намек на то, где они живут. Может быть, у АП‑Рейтер что‑то на него есть. Выметайся отсюда и свяжись со мной попозже. Я тоже чувствую что‑то вроде того, что и ты. Что я встрял в эту историю с самого начала.

Эд Уандер спустился в автобар на углу с идеей заказать себе что‑нибудь покрепче. Его мысли настолько были заняты Таббером и заклятиями, что он не замечал толпы, пока не оказался в сотне футов от входа в бар. Первым его впечатлением было, что здесь произошел несчастный случай, или, что более вероятно исходя из размеров толпы, какое‑нибудь покушение. Стрельба или что‑то в этом роде.

Это было не так.

Перед дверью в бар стоял полисмен, выстраивая толпу в очередь, которой можно было управлять. Внутри на полную громкость орал музыкальный автомат.

– Все в порядке, становитесь в очередь. Становитесь в очередь, все в порядке, – как заведенный, повторял полисмен. – Становитесь в очередь, или никто не попадет внутрь.

– Что случилось, офицер? – спросил Крошка Эд.

Коп устало ответил:

– Стань в очередь, парень, стань в очередь, если хочешь выпить.