|
Почти так богат, как вообще может быть богат человек. Я делаю то, что хочу делать, и уже достиг или в состоянии достигнуть того, к чему стремлюсь. Или ты говоришь о деньгах? Если речь о деньгах, то у меня есть все, что мне нужно. Может быть, если бы я потратил больше времени, в особенности, если бы я посвятил этому все свое время, я бы получил больше. Но мне и так не хватает времени, чтобы заниматься тем, чем мне хочется, так не будет ли это глупостью с моей стороны тратить больше времени, чем это необходимо, на зарабатывание денег?
– Я уже слышал такие разговоры, – сказал Эд. – Но я всегда замечал, что те, кто действительно соображает лучше других, выбираются наверх. – Я не стану с тобой спорить, приятель, – мягко сказал Джим Уэстбрук. – Вопрос только в том, что считать верхом. Один парень по имени Ллайл Спенсер, который был президентом Ассоциации Научных Исследований, провел исследования коэффициентов интеллектуальности. Он выяснил, что верхушка ученых и инженеров имеет средний IQ примерно 135. Верхушка бизнесменов ‑ 120. Спенсер указал, что большинство президентов корпораций менее сообразительны, чем их работники в исследовательских отделах. Фактически их средний показатель был ниже, чем у представителей таких обыденных профессий, как аптекари, учителя, студенты‑медики, книготорговцы, инженеры‑механики и бухгалтеры. Очевидно, интеллект – не самое необходимое, чтобы выбраться наверх, как ты это называешь. – Ага, – ухмыльнулся Эд. – Стало быть, если бы кто‑нибудь пришел и предложил тебе полмиллиона, ты бы сказал: «Нет, благодарю, я для этого слишком умен. Я лучше буду счастлив, играясь в своей фотолаборатории и электронной мастерской в подвале». Его собеседник рассмеялся. – Я же не говорил, что отказался бы от денег, если бы появилась такая возможность, Крошка Эд. Я прекрасно осознаю преимущества денег. Просто я не хочу тратить свою жизнь на погоню за ними, отказавшись ради этого от того, что я по‑настоящему ценю. – Он поднялся на ноги. – Пожалуй, мы сегодня толком не поговорим на эту тему. Что ты скажешь, приятель, если мы отложим этот разговор на другой раз? Эда выставляли; достаточно вежливо, но недвусмысленно. Недовольный больше собой, чем собеседником, Эд встал и направился к двери. Джим Уэстбрук провожал его. Инженер явно не был задет словами Эда. У двери Эд обернулся и сказал: – Купи газету, или выйди и поговори с соседями, у которых есть телевизор или радио. Может быть, я свяжусь с тобой попозже. – Хорошо, – вежливо согласился Уэстбрук. Бары были набиты битком с прошлого вечера, а время, которое разрешалось провести внутри, строго ограничено. Эд Уандер отказался от мысли просидеть в каком‑нибудь баре достаточно долго, чтобы оглушить себя спиртным, и слова Джима Уэстбрука перестали бы звучать у него в ушах. Не очень‑то приятно было это слышать. Битком были набиты не только бары, но и улицы. За всю свою жизнь Эд Уандер не помнил, чтобы на улицах были такие толпы прохожих. Похоже, у них не было никакой определенной цели, куда идти. Просто бесцельно прогуливаться туда‑сюда. Очереди перед кинотеатрами были такими длинными, что теряли всякий смысл. Те, кто стояли последними, могли надеяться попасть в кино не раньше следующего дня. Эд вернулся в свою квартиру и упал в кресло. Он пробормотал презрительную фразу в адрес древней мебели в квартире Уэстбрука. Удобно? Допустим, но до какого идиотизма так можно дойти? Он – стереотип! Ну и ядовитый тип этот Уэстбрук. Эд Уандер тяжелым трудом пробился наверх. Школу он закончил почти на все «С», даже несколько «В» получил по таким предметам, как драматическое искусство и гимнастика. Достаточно хорошие оценки, чтобы легко попасть в колледж. Это было серьезным испытанием. |
