Роджерс напрягся.

– Такая возможность не обсуждалась.

– Но вы могли бы сделать это?

На лице полковника отразилась внутренняя борьба.

– Мои ребята способны почти на все, но потребуются особые распоряжения – даже для простого рассмотрения такого поворота событий.

– Я говорю неофициально, – заметил Гордон.

– Даже если неофициально, сэр.

Артур кивнул и оглянулся.

– Я собираюсь провести здесь всего лишь несколько часов, – сказал он. – У вас есть приказ, но, честно говоря, я приказов не получал. И я полагаю, что вы должны подчиняться мне. Я прав?

– Да, сэр, кроме случаев, не идущих вразрез с распоряжениями президента.

– У вас нет приказа препятствовать моему проникновению внутрь объекта?

Роджерс задумался.

– Нет, сэр.

– Я хочу попробовать.

– Это нетрудно, сэр.

– Трудно только тогда, когда идёшь первым, правда?

Роджерс чуть заметно улыбнулся.

– Я пойду по вашему маршруту. Скажите, о чём необходимо помнить и что взять с собой.

«АП ньюс нетуорк». 17 ноября 1996 года. Вашингтон, округ Колумбия.

Член палаты представителей Дейл Беркшир, выступая сегодня в Конгрессе, предложил, чтобы комитет по законодательству начал слушания по вопросу о действиях президента в связи с появлением инопланетного корабля в Долине Смерти. «Граждане склоняются к импичменту, – подчеркнул Беркшир. – И пусть этот процесс начнётся здесь и сейчас». Беркшир и многие другие политики попросили Сенат и Конгресс отложить церемонию инаугурации. В настоящее время, однако, никакие конкретные меры по переносу этого события не предпринимаются.

17 ноября

Голос Мери, дежурного офицера, звучал весело и взволнованно:

– Поднимайтесь и радуйтесь, – заявила она. – Вас сегодня отпускают. Я только что узнала об этом от полковника Пханя.

Эдвард лежал без сна уже в течение многих часов. В последние дни его мучила бессоница. Прохладный чистый запах замкнутого пространства палаты, казалось, проник внутрь его тела. Он уже не мог вспомнить, как пахнет обычный воздух. Минелли чувствовал себя хуже обычного. Он или что‑то бормотал, или заходился в рыданиях. Эдварда переполнял гнев, беспомощный, жгучий; но злоба на всех и вся притупляла сознание и приводила его в апатию. Любые действия Эдварда, как правило, ни к чему не приводили.

– Вы лжёте, Мери, Мери, – простонал Минелли. – Мы приговорены к пожизненному заключению.

Сотрудник психологической службы военно‑воздушных сил, поговорив с Минелли, заключил, что геолог страдает «нервным возбуждением на почве длительного пребывания в замкнутом пространстве». Диагноз каждого из них.

– Мы больше не угрожаем национальной безопасности? – поинтересовался Реслоу.

– Думаю, нет. Вы здоровы, а после речи президента необходимость задерживать вас отпала. Вы так не думаете?

– Я считал так в течение многих дней, – ответил Реслоу.

В десять часов появились полковник Пхань и генерал Фултон. Занавески были раздвинуты, и генерал торжественно приветствовал бывших узников, принеся извинения за причинённые неудобства. Минелли смолчал.

– Мы объявили о вашем освобождении и собрали пресс‑конференцию. Она состоится в два часа дня. Для вас приготовлена новая одежда. Ваши личные вещи вам вернут.

– Дешёвый костюм и десять долларов в кармане! – заголосил Минелли.

Фултон мрачно усмехнулся.

– Вы имеете право говорить всё, что хотите. Не стоит забрасывать нас камнями – мы имели причины поступить с вами так, а не иначе.