|
— У меня тут вещи, — ответил Кьюбит, — хочу забрать свои вещи. — Тогда входи и забирай их, — сказал Малыш. Кьюбит бочком вошел. Он начал было: — Я не думал, что увижу тебя... — Давай, давай, — прервал его Малыш, — забирай свои манатки и уматывайся. — А где Дэллоу? Малыш не ответил. — А Билли? Кьюбит откашлялся. Малыш ощутил его зловонное дыхание. — Послушай, Пинки, — пробормотал он, — ты да я... почему нам не быть приятелями? Какими всегда были. — Никогда мы не были приятелями, — отрезал Малыш. Кьюбит как будто не расслышал. Он прислонился спиной к телефону и пристально смотрел на Малыша хмельным и настороженным взглядом. — Ты да я, нас нельзя разлучить, — сказал он хриплым, от застрявшей в горле мокроты, голосом, — мы ведь вроде братьев. Связаны одной веревочкой. Малыш следил за ним, прислонясь к противоположной стене. — Мы ведь с тобой, вот что я скажу... Нас нельзя разлучить, — повторял Кьюбит. — Думаю, Коллеони не захотел прикоснуться к тебе даже тросточкой, — сказал Малыш. — Ну, и я не подбираю его отбросов, Кьюбит. Кьюбит прослезился, у него дело всегда кончалось этим; по его слезам Малыш мог определить, сколько стаканов он выпил. Кьюбит плакал против воли, две слезы, как капли воды, вытекали из желтоватых белков его глаз. — Тебе не за что так со мной обращаться, Пинки, — сказал он. — Лучше забирай свои вещи. — Где Дэллоу? — Он ушел, — ответил Малыш, — все ушли. — В нем опять зашевелилось чувство жестокого озорства. — Мы совсем одни, Кьюбит, — продолжал он. И взглянул в глубину передней на новую заплату линолеума в том месте, где упал Спайсер. Но это не подействовало, слезливость у Кьюбита прошла, он стал угрюмым, злым... — Нельзя относиться ко мне, как будто я дерьмо какое-то, — сказал Кьюбит. — Это так к тебе Коллеони отнесся? — Я пришел сюда как друг, — продолжал Кьюбит, — ты не можешь себе позволить не принимать моей дружбы. — Я могу позволить себе больше, чем ты думаешь, — ответил Малыш. — Тогда одолжи мне пять бумажек, — быстро подхватил Кьюбит. Малыш покачал головой. Его вдруг охватило нетерпение и гордыня — он заслуживал большего, чем эта перебранка на потертом линолеуме под запыленной лампочкой без абажура, да еще с кем? — с Кьюбитом. — Ради Христа, — сказал он, — забирай свои вещи и уматывай. — Я ведь кое-что могу порассказать про тебя... — Ничего ты не можешь. — Фред... — Вот тебя-то за это и повесят, — усмехнувшись прервал его Малыш. — А не меня. Я слишком молод, меня не повесят. — Есть еще и Спайсер. — Спайсер свалился вон оттуда. — Я слышал, что ты... — Слышал, что я?.. Кто же этому поверит? — Дэллоу тоже слышал. — С Дэллоу все в порядке, — ответил Малыш. — Дэллоу можно доверять. Послушай, Кьюбит, — продолжал он спокойно, — если бы ты мне был опасен, я бы нашел, что с тобой сделать. Только благодари Бога — мне ты не опасен. — Малыш повернулся к Кьюбиту спиной и стал подниматься по лестнице. |
