|
— Итак, ты утверждаешь, что являешься природной рабыней. Готов в это поверить. А тебе известно, какая кара ждет рабыню, осмелившуюся лгать? — Я во всем покорна господину, — ответила Элисон, испуганно глядя на меня снизу вверх. — Ты знаешь человека, которого именуют Онеандром из Ара? — Он купец. Иногда наведывается в «Звенящий ошейник», — прошептала она. — Умоляю, господин, пощади меня. Я дернул за толстую веревку, и девушка вскрикнула. — Ты его знаешь? — Да! Да! — простонала она, когда я, потянув за веревку, заставил ее чуть приподняться с колен. — Я обслуживаю его. Когда ему угодно, он использует меня как презренную, жалкую рабыню. Я смерил Элисон свирепым взглядом. — Бусебиус повелел мне выполнять все его желания, — зачастила рабыня. — Иногда меня посылают к нему в дом. — Где он? — взревел я. — Куда он уехал? — В Лару, — дрожащим голосом ответила девушка. — Он уехал в Лару. Так назывался большой город, стоявший у слияния рек Воск и Олни. Он входил в состав Салерианской конфедерации. Не удивительно, что Онеандр предпочитал не распространяться о своем маршруте. Я отбросил девушку на меха. Порой люди забываются и, не считая рабов за людей, болтают лишнее в их присутствии. Онеандру, надо думать, развязали язык выпивка и покорность Элисон. — Мне нельзя было говорить этого, — пролепетала она. Я не знал, по какой именно причине купец выболтал свой секрет. Возможно, он гордился тем, что в такое смутное время затеял столь смелое предприятие. Правда, формально Ар и Конфедерация не находились в состоянии войны — боевые действия против салерианцев ограничивались порубежными стычками с Вондом, — и, следовательно, поступок купца официально не являлся изменой, но явно и не относился к тем, по поводу которых стоило трубить на каждом углу. И все же купец лично отправился в Лару, что наводило на мысль, уж не попал ли он в затруднительное положение. Скорее всего, ему пришлось ехать в Лару потому, что рынки Вонда — а возможно, также Порт-Олни и Тай — оказались для него недоступными. Из-за просроченного кредита, например. — Я не должна была открывать тебе этого, — повторила девушка. Потянув ее за петлю, я привязал другой конец веревки к кольцу, вделанному в стену. Теперь Элисон стояла на коленях у стены. — Кто приказал тебе молчать? — спросил я. — Твой хозяин Бусебиус? — Нет, — ответила Элисон. — Почему же тогда ты плачешь и дрожишь от страха? — Онеандр. Это он велел мне держать язык за зубами. — Но я повелел тебе иное, не так ли? — Так, господин. — И ты выполнила мой приказ? — Да, господин. — Как, по-твоему, разумно ли было со стороны мужчины доверить свой секрет рабыне? — Нет, господин. — И ты не жалеешь о том, что рассказала мне правду? — Нет, господин. — Как считаешь, повинуясь мне, ты поступила благоразумно? — Да, господин. |
