Имперская политика в действии, черт бы ее драл!

На холм поднялся закончивший работу Свиридов и, сердито посмотрев на меня, жестко бросил Кандису:

– Чтобы до темноты у меня побывали все остальные раненые – нам в отряде полутрупы не нужны!

– Хороший ты мужик, Антоныч, – усмехнулся Кандис, хлопнул его по плечу и ушел.

Очевидно, решил отдать соответствующий приказ своему заместителю. Вместо него поблизости тут же возникли двое звероватых бугаев с тяжелыми топорами‑клевцами в руках – Кандис, не доверяя надоевшей еще в детстве магии, обеспечивал безопасность привычными ему методами.

Антоныч оглядел мальчиков и негромко фыркнул: еще бы – нашему Эскулапу, когда он не в духе, лучше в лапы не попадаться: ящероформа и милосердие – вещи несовместимые.

* * *

Короткие южные сумерки стремительно юркнули в прошлое, уступив место ночи. Устроившись на расстеленном одеяле, я приготовился к зрелищу ослепительно ярких звезд, чьи колючие лучи свободно пронзали незамутненную промышленным смогом атмосферу, но, на сей раз меня ждало разочарование – пелена тяжелых низких туч накатывалась с востока, затягивая небосвод непроницаемой мглой. Вскоре мерцающее пламя угасающего костра осталось единственным источником света.

«Что за жизнь? Как только устроишься подремать на свежем воздухе, обязательно начнется дождь…» – промелькнуло в уже дремлющем сознании.

Дождь… Что‑то, связанное с этим привычным понятием, заворочалось в дальнем закутке уставшего за день мозга, не давая окончательно соскользнуть в уютные объятья сна. Дождь. Холодные капли, стекающие по лицу, одежда, неприятно липнущая к телу… Что еще?

Внезапно сонная одурь исчезла, и я вскинулся, встревоженно вглядываясь в растекшуюся за пределами бивачного костра тьму. Какой еще дождь в пустыне, долгие годы не видевшей ни единой упавшей с неба капли?!

– Петрович! – позвал я. – Взгляни на небо! Надо поднимать людей!

Строганов открыл глаза и сел. Несколько секунд он непонимающе оглядывался вокруг, затем кивнул головой и упруго вскочил на ноги.

– Команде – подъем! – зычно гаркнул он.

От стоянки вернувшихся из дозора порубежников донеслась серия малоцензурных высказываний, но уже через десяток секунд рядом с нами возник помятый со сна Кандис.

– Клопы закусали? – ехидно поинтересовался он. – Дозоры вокруг расставлены; ребята опытные – мышь без спросу мимо не проскользнет, так что не надо учебных тревог!

– Когда ты последний раз на небо смотрел? – ехидно поинтересовался я. – Или твои орелики в темноте не хуже котов ориентируются и к дождю привыкли?

Кандис задрал голову, оценил обстановку и моментально сменил тон:

– Ладно, господа маги, вам виднее, что дальше делать. Я слушаю.

– Сворачивай лагерь, – приказал возникший рядом Антоныч, – и собери людей: обычную нечисть мы в округе повыбили, а те, кто погодой здесь управляет, вам не по зу­бам… да и мне, наверное, тоже. Предоставь лучше Петровичу с Олегом покомандовать.

Я нервно взглянул на Свиридова: чего он городит? Какой из меня маг? Петровичу под ногами путаться?

Однако сам Петрович так, похоже, не считал.

– Пока я устанавливаю защитный купол, – обратился он ко мне, – советую тщательно просканировать дальние подступы к нашему лагерю… Принцип тот же, которому ты научился, вызывая самум. Ничего сложного, справишься… Только не суй нос в кажущиеся особо неприятными места.

Вот так, все легко и просто: покинь физическую оболочку, прошвырнись туда‑сюда на пару десятков километров и возвращайся! Я пожал плечами, вновь уселся на одеяло и закрыл глаза: почему бы и не попробовать, раз Петрович считает, что у меня получится?

Вместо мероприятия по вызову самума в памяти всплыло неприятное воспоминание о моем посещении фраваши.