|
Незнакомый пейзаж. Жаль, что я не могу заглянуть туда, куда она уходит. Мне любопытно. Надеюсь, это место пригодно для жизни. Как и положено королеве, она ступила в новую реальность первой из своего народа. Я великодушно позволяю остальным последовать за ней, а тем, кто пытается сопротивляться, помогаю. Мне нравится представлять, что я отправляю их за грань живительным пинком, но это неправда. Сила подчиняется мне неохотно, поэтому все происходит очень плавно и медленно. Один за другим дивные исчезают из нашего мира, кто добровольно, кто недоумевая, а кто и сопротивляясь отчаянно и безнадежно. По моим ощущениям проходит довольно много времени, но, когда все заканчивается, я оглядываюсь на свое тело, и вижу, что даже кровь из груди еще продолжает сочиться.
Сиды ушли. Очень странно чувствовать себя победителем, будучи бестелесной сущностью. Мои силы никуда не делись. Их стало меньше, но для того, чтобы вышвырнуть целый народ за пределы мира требуется гораздо меньше энергии, чем для того, чтобы перенести целый материк в дивную страну. Я отчетливо понимаю, что не смогу вернуться в свое тело – оно уже почти мертво. Токи жизни еще сохраняются, но это явно ненадолго. У меня достаточно сил, чтобы зарастить рану, но я отчего-то не могу сотворить это одним желанием, а знаний у меня нет. Я же все-таки не лекарь. Если я вернусь в тело сейчас, рискую стать нежитью, а такая участь меня не устраивает. В то же время, я почему-то не могу перейти за грань, хотя отчетливо вижу рядом госпожу, которой служит Свенсон. Сейчас мне совсем не сложно выдерживать ее любопытный взгляд. Может быть, мне мешает сила, от которой я так до конца не избавился? На что бы ее потратить? Я нахожу взглядом Эльзу, и пытаюсь передать силу ей. Моих знаний по-прежнему недостаточно, чтобы сделать мертвое живым, но, думаю, Свенсон и сам справится, лишь бы энергии хватило. Теперь – хватит. Я чувствую, что становлюсь легче. Успевшее надоесть могущество улетучивается, как капля воды с раскаленной сковородки. Я вижу лица своих друзей, и чувствую гордость. Все же я молодец и чертовски везучий сукин сын. Смог выкрутиться из безнадежной ситуации, сохранил жизни тем, кто мне дорог. Жаль только, что сам, похоже, помер. Леди Игульфрид будет в ярости… Я вижу, как мое тело вдруг падает на землю и замечаю крысодлака, перегрызшего веревки. Эта сценка стала последним, что я видел. Состояние всемогущества и почти всезнания исчезло окончательно, а вместе с ним ушла способность мыслить. Хотелось изречь, хотя бы мысленно, что-нибудь пафосное, но я не успел. От всего того, что составляло мою личность, осталась лишь способность ощущать взгляд смерти. Так оно и должно быть, наверное. Взгляд был почему-то недовольным. Не то, чтобы на меня злились, или были разочарованы, скорее, это была досада, вот только я не мог понять на что, потому что меня-то, собственно, и не было. А потом я снова очнулся и увидел надо собой усталые лица Свенсона и леди Игульфрид.
Эпилог
– Только попробуй еще и вино в воду скатить, – Дромехай, увидев, как я корячусь, пытаясь по сходням затолкать здоровенную винную бочку, начал грозить всяческими карами, по большей части совершенно несоразмерными проступку. Могу его понять. После того, как я случайно проделал такую процедуру с бочкой рома, от своих работ пришлось отвлекаться приличному количеству разумных. В общем, я бы на его месте тоже разозлился, но у меня есть причины катить эту бочку. Тренироваться нужно. После того, как Свенсон с леди Игульфрид меня все-таки откачали, я до сих пор до конца не восстановил силы. Нынешнее состояние, конечно, не сравнить с тем, которое было сразу после пробуждения. Тогда я едва мог шевелить пальцами. Первые две недели меня кормили с ложечки, и помогали в других, более неприятных делах. Ужасный период, но я не жаловался. Прекрасно понимал: то, что я вообще смог очнуться после удара в сердце – это чудо из чудес. |
