|
Пустить в ход чудесное экономическое перпетуум-мобиле казалось очень просто: надо, чтобы один-два богача начали скупать землю. Так велика была вера в «принцип Уэйкфилда», что вскоре появилась компания для колонизации Южной Австралии. (Уэйкфилд предусмотрительно ограничился ролью теоретика этого предприятия, он не стал ни вкладывать в него денег, ни участвовать в организационной работе.) Английское правительство сдержанно отнеслось к «принципу Уэйкфилда». Но когда компания решительно заявила, что берет на себя расходы, оно все же дало свое разрешение. Ни один из учредителей компании не бывал в Южной Австралии и не представлял себе тамошних условий, поэтому границы новой колонии установили так же, как и для других австралийских штатов (если не считать границу между Новым Южным Уэльсом и Викторией): на карте, представлявшей собой почти сплошное белое пятно, провели несколько прямых.
В июле 1836 года, в разгар зимы, прибыла новая группа эмигрантов. Руководитель (по специальности землемер), не долго думая, распорядился высаживаться на пустынном, негостеприимном острове. Бедные поселенцы стучали зубами в жалких лачугах, но руководитель тотчас принялся закладывать город на побережье материка. Он так спешил, что не посчитался с минусами выбранного места, с тем, что поблизости не было ни рек, ни удобной гавани. В честь кроткой и безобидной супруги Уильяма IV город назвали Аделаидой. Огромные территории продавались по цене двенадцать шиллингов за акр. Касса быстро пополнялась, за год прибыло около двух тысяч новых поселенцев. Пока все шло, как задумано, но затем чудесное перпетуум-мобиле Уэйкфилда вдруг стало из-за одного маленького просчета: вместо того чтобы нанимать рабочих и возделывать свои обширные владения, помещики выжидали прибытия новых денежных тузов и с большой выгодой для себя перепродавали землю им! Те следовали их примеру, и вскоре в руках спекулянтов оказалась вся лучшая земля, а все землевладельцы стали спекулянтами. Пять лет спустя после основания колонии ее население насчитывало десять тысяч человек. Было продано триста тысяч акров земли, но возделано только две с половиной, и большинство поселенцев ходили без работы. Не видя иного выхода, губернатор принялся сам печатать бумажные деньги и устраивать чрезвычайные работы. Однако деньги оказались без покрытия, и колония потерпела банкротство. Пришлось английскому правительству взять ответственность на себя и начинать все сначала. На этот раз обошлись без советов Уэйкфилда. Впрочем, многие принципы, провозглашенные при основании штата Южная Австралия, сами по себе были превосходными. Так, в отношении аборигенов губернатор сразу заявил следующее: «Они будут пользоваться той же защитой, теми жо привилегиями, что и британские граждане. Всякие насильственные действия и несправедливости по отношению к ним будут караться строго и незамедлительно. Долг поселенцев не только хорошо с ними обращаться, но и всячески помогать им приобщиться к цивилизации». В соответствии с этой необычно гуманной политикой несколько поселенцев вежливо сообщили встреченной ими группе не очень-то радушных аборигенов, что они «прибыли для осуществления принципа мистера Уэйкфилда и просят извинить их за вторжение». Разумеется, аборигены не понимали английского языка, но по тону уразумели, что эти длинноносые белолицые не замышляют ничего дурного, и воздержались от применения оружия. Намеренные строго придерживаться заповедей губернатора, поселенцы взяли с собой аборигенов в Аделаиду, чтобы те могли получить представление о благах цивилизации. Вышел страшный скандал — ведь коренные австралийцы ходили нагие, а среди поселенцев было много женщин. Аборигенам предложили надеть рубашки и брюки, но они упорно отказывались одеваться. В конце концов удалось уговорить их закутаться в шерстяные одеяла. И они вернулись к озабоченным соплеменникам, вполне довольные визитом. Уже в 1839 году губернатор назначил чиновника «для защиты туземцев», поручив ему охранять их интересы и изучать нравы. |
