Антуан прокашлялся.

– Но вы так на нее похожи. Должно быть, вы…

– Ее дочь, – тихо сказала наконец Мелани.

Она пригладила прядь, выбившуюся из ее прически.

– Ее дочь! Конечно же! А вы, должно быть…

– Сын мадам Рей, – с трудом вымолвил Антуан, которому сейчас хотелось одного – чтобы этот человек ушел.

Разумеется, шеф-повар не мог знать, что их мать умерла. Антуан не чувствовал в себе сил еще раз вслух произнести эти слова. Он надеялся, что и Мелани промолчит. Она оправдала его ожидания, молча выслушав поток извинений. Антуан сосредоточил свое внимание на счете и оставил хорошие чаевые. Потом они встали, намереваясь покинуть ресторан. Шеф-повар пожал руку обоим.

– Передайте привет мадам Рей. Прошу вас, скажите ей, что для меня большая честь познакомиться с ее детьми. И еще скажите, что лучшим подарком для меня будет, если она снова к нам приедет.

Кивая и бормоча слова благодарности, они поспешили уйти.

– Я так сильно на нее похожа? – шепотом спросила Мелани.

– Ну да. Теперь в этом нет сомнений.

Это было их последнее утро на острове. Не поэтому ли она не хотела говорить? Не поэтому ли не обращала внимания на красоту природы, на чаек, летавших над ними в небе, на ветер, кусавший их за уши, на людей, которым пришлось вернуться обратно? Мелани сидела, притянув колени к животу и положив на них подбородок. Вид у нее был отсутствующий. Может, у нее началась мигрень? У матери часто случались мигрени, и они ужасно ее выматывали. Антуан подумал, что их ждет долгий путь в Париж с извечными пробками на дорогах. Возвращение в его пустую квартиру. В пустую квартиру сестры. Где никто их не ждет. Где никто не бросится открывать тебе, очумевшему от долгой дороги, дверь. Где некому тебя поцеловать. Разумеется, в распоряжении Мелани остается сладострастный любовник, который, вероятнее всего, проводит эти выходные с женой, как примерный семьянин. Быть может, Мелани думала о том, что завтра ей придется вернуться в свой офис в Сен-Жермен-де-Пре и снова возиться с нервными, эгоистичными авторами и нетерпеливым и вечно недовольным патроном, окруженным депрессивными ассистентками.

В том же кругу вращалась и Астрид, которая работала в конкурирующем издательстве. Антуан всегда был далек от этого мира. Ему не нравились все эти шумные праздники, где шампанское лилось рекой и авторы строили глазки журналистам, издателям и литературным агентам. Когда ему доводилось там бывать, он наблюдал, как Астрид скользит в толпе, переходя от группы к группе в своем коктейльном платье, на высоких каблуках и, с неизменной улыбкой на губах, покачивает изящной головкой. Он не отходил от бара, где курил сигарету за сигаретой, чувствуя себя жалким типом, которому тут не место. Через какое-то время Антуан перестал сопровождать Астрид на подобные мероприятия. Теперь он думал, что ему не следовало этого делать. То, что он по собственному желанию отгородился от профессиональной деятельности жены, Антуан считал своей первой ошибкой. Он был слеп. И глуп.

Завтра понедельник. Он снова придет в свой скучный офис на авеню дю Мэн. В здании помимо его компании располагается дерматологический кабинет. Там работает неразговорчивая дама с тусклым цветом лица, чье единственное удовольствие – выжигать бородавки на ногах пациентов.

Есть еще Люси, его ассистентка. У нее толстые щеки, блестящий лоб, черные круглые как пуговицы глаза и вечно жирные темные волосы. Полные икры, похожие на сосиски пальцы на руках… С самого начала было ясно, что Люси – это катастрофа. Она никогда ничего не делала как следует, хотя была уверена в обратном и винила Антуана в том, что он объясняет все шиворот-навыворот. Она демонстрировала исключительную ранимость и легко впадала в состояние, близкое к истерии, чтобы пару минут спустя тихо плакать, обняв клавиатуру.