|
- Сударыня, - шептал Марильяк, - дайте нам доказательства вашего усердия, и мы избавим вас от худшего. Мы сможем пробудить милосердие Государя. Мы убедим его, например, смягчить строгие условия вашего покаяния. Быть может, удастся избежать черного платья.., оставленной за оградой кареты.., вассальной клятвы... Нет, он не был простаком. Он понимал, что для такой женщины, как Анжелика, худшее - в этих унизительных церемониях, а не в потере какого-нибудь из поместий. Они ждали обещаний и обязательств и уже готовились дать первые наставления. Но она высокомерно оборвала: - Вы закончили, господа? Наместник прикусил губу: - Нет, мы не закончили, сударыня. Я еще должен вручить вам личное послание Его Величества. Вот оно. Анжелика узнала королевский почерк, как только сломала печать: «Сокровище мое, несносное дитя, незабываемая...» Слова заплясали у нее перед глазами, она уронила руки, не желая читать дальше. Посланцы Его Величества поднялись, чтобы ретироваться. Де Марильяк бросил последний взгляд на распростертое тело и пожал плечами. Он намекнет королю, что у несчастной помутилось в голове. Бывшая королева Версаля, лежащая на полу! Достойно жалости. Напрасно он послушался Солиньяка и ввязался в это дело. Ничего полезного здесь не извлечь ни для короля, ни для него самого, ни для Конгрегации Святых Даров. Без сомнения, ее дни сочтены. - Господа! Окликнутые Анжеликой, она замерли у дверей. Когда она приподнялась, спутанные волосы вспыхнули, словно сияние вокруг головы, еще сильнее оттенив диковатый блеск зрачков: - Господа, передайте Его Величеству, что у него нет права быть добрым ко мне. - Что это значит, сударыня? - вопросил удивленный Марильяк. - Вы почитаете себя недостойной королевской милости? - Нет... Доброта не приличествует тому, что существует меж королем и мной. Его любовь для меня оскорбительна. Ведь мы враги, не так ли? Меж нами может быть только война!.. Лицо наместника стало землистым. У него даже голова закружилась, стоило только представить, как он будет передавать королю такие речи. Остальные трое вышли с весьма озабоченным видом. - Вы сошли с ума! - закричала Барба, бросившись к своей хозяйке. - Несчастная, что за безумие - все разрушать вокруг себя! Чего это вы им наговорили? Сам король послал их, чтобы все устроить, а вы? Хорошенькое средство заслужить прощение! - Барба, ты что, подслушивала за дверью? Но Барба, охваченная праведным негодованием, уже не могла остановиться: - Мало вам жить, словно после кораблекрушения, как жалкая изгнанница... Чудом вы спаслись от смерти, а теперь снова играете жизнью, будто безделушкой какой-то! - Барба, у тебя в мое отсутствие появились господские замашки. Мне это совсем не нравится. - Надо же мне было защищаться! Вы оставили нас здесь, сударыня, нос к носу со стражниками. Они тут без конца шныряют, всех допрашивают, роются в бумагах, взламывают шкафы... А как вы думаете, легко ли молиться за ваше спасение столько месяцев, а потом увидеть вас тощей, ободранной и дикой, как самая последняя бродячая кошка? А в парке толкутся солдаты, толстый офицер делает здесь все, что вздумается, пожирает ваши запасы, пристает к прислуге! И вы еще хотите, чтобы я не научилась кричать и ругаться?! Горячность верной служанки смутила Анжелику. |
